Извините, люди, я не к вам спешил.

Вы ж никто великого в жизни не свершил.

Мне не нужно тихого счастья у огня.

Нужно очень дикое счастья для меня.

- Прямо, Бальмонт, - сказала Василиса более мягким тоном, чем прежде.

- Правда, когда я в зоне был...

- А ты и в зоне был?

- У меня однажды там такое вот сочинилось:

Успокойся, сердце, успокойся

и меня напрасно не тревожь.

Успокойся, память, успокойся,

то, что было в прошлом, не вернешь.

Не вернешь февральский день морозный,

церкви купол, колокола звон,

охраняет прошлое дозорный

и назад тебя не впустит он.

- Красиво... Но грустно. А почему ты февральский день вспомнил?

- Был такой диссидент Богатырев. Его убили и похоронили на кладбище в Переделкино. Я его лично не знал, но мы к нему на могилу с товарищем ездили. Это и был февральский день морозный. Помню белый снежный наст. И церковь белая, как царевна-лебедь. А еще помню, что в тот год почему-то листья с деревьев не все опали. Наверно, ранние холода были осенью. Так и заморозились они на деревьях зелеными...

- Ну, молодец. Настоящий поэт и, может быть, даже неплохой человек. Но как бы там ни было, а дело нужно делать. Время идет. Потом нажалуешься мамаше, что я тебя разговорами отвлекала. Знаю я вас.

- Василиса, ты ведь даже не спросила, как меня зовут.

- У нас не принято. А как тебя зовут? Король Лир?

- Меня зовут Влас... Когда я вошел, ты нож сломала об стенку. Почему?

- Дорогой Влас, или как там тебя зовут на самом деле, - вкрадчиво-ядовитым тоном ответила Василиса, - очень тебя прошу, не лезь мне в душу. Моя душа - запретная зона, огороженная колючей проволокой с электрическим током. Полезешь - убьет.

- Я заметил уже...

Они замолчали. Василиса уткнулась лицом в ладони. Влас тем временем осматривался. Его поразило, что комната Василисы менее всего походила на приют блудницы. Скорее, это была комната десятиклассницы-отличницы. Цветы в горшочках. На окне новогодне-рождественские еловые ветви в большой вазе. Чистота. На полке фотографии родителей, белой пушистой кошки и в самом углу, в тени... Влас напряг зрение. Ошибки не было, - в тени стояла маленькая икона Спасителя.

- Ты что, во Христа веруешь? - нарушил молчание Влас.

Василиса метнула пронзительный взгляд в его сторону:

- Слушай, поэт, тебе не кажется, что это место не самое подходящее для бесед о Христе?