Феодосий I Великий (Флавий Феодосий, 346 - 395 гг.). Последний император единой Римской империи.^

Вопрос - ответ

- В современной церковной практике таинство Причащения неотрывно от таинства Исповеди. Отсюда вывод, делаемый большинством: исповедался - значит, готов причащаться. А что в данном случае означает готовность или неготовность? Какое Причащение можно назвать недостойным? Слова святителя Иоанна Златоуста о том, что причащающийся недостойно подобен Иуде, целующему Христа, и подлежит вечному мучению, пугают, но в то же время кто достоин-то, кроме святых?

- Парадоксальный ответ: Причастия недостоин тот человек, который считает себя достойным. Не надо думать, что святые считали себя достойными, напротив: "вем, яко несмь достоин, ниже доволен, да под кров внидеши храма души моея, занеже весь пуст и пался есть, и не имаши во мне места достойна, еже главу подклонити" - это из молитвы того же святителя Иоанна Златоуста, также входящей ныне в Последование ко Святому Причащению. Никто этого не достоин. Весь вопрос, с каким душевным расположением подходит человек к Чаше. Апостол Павел писал, что в его время многие христиане умирали от того, что причащались не рассуждая (см.: 1 Кор. 11, 29), то есть не исследуя собственной души. Греховны, в той или иной мере, все. Иуда был греховен, и Петр тоже. Иуда предал Христа, Петр от Него отрекся. Но в предательстве Иуды было сознательное решение и отказ от покаяния как обращения и изменения, а в отречении Петра - страх, естественная человеческая слабость. И за его отречением последовало раскаяние, возвращение ко Христу. Петр в час Тайной вечери не ведал своей слабости и действительно был готов умереть за Христа, а Иуда, причащаясь, уже был готов предать. Отсюда вывод: если у нас, подходящих к Чаше, есть решимость не повторять более тех грехов, в которых мы только что каялись, то Господь удостоит нас причаститься неосужденно. А если мы подходим с иным расположением, как бы тая в себе мысль: вот, я сейчас причащусь, а потом буду вести прежнюю жизнь,- вот это, по сути, расположение Иуды, это и есть недостойное Причащение. Достойное Причащение - это когда человек всеми силами стремится изменить себя.

Преподобный Варсонофий Великий[1], отвечая на вопросы учеников, говорил: человек должен приступать к Причащению, как больной, приходящий к врачу за исцелением. Если именно исцеления мы ищем - не тела, а души,- то Господь нас не осудит. Ведь у Господа одно желание о нас - изменить нас, исправить нашу жизнь, сделать нас достойными Царствия Небесного. И если мы того же от Причастия ждем, оно не будет нам в осуждение.

- Святитель Иоанн Златоуст возлагает огромную ответственность на священника за "чистоту источника", то есть за то, чтоб никто недостойный у него не причастился; более того, Златоуст возлагает эту ответственность на всю христианскую общину: "Немалое наказание ожидает вас, если вы, признавши кого-либо нечестивым, позволите причаститься сей Трапезы"[2]. Но насколько применимы эти нормы в современной церковной практике?

- Можете ли Вы, стоя сегодня в храме и увидев человека, с Вашей точки зрения недостойного Причастия, не пустить его к Чаше? Вряд ли: что Вы о нем в действительности знаете? Древняя христианская община пребывала в другом состоянии. Она являлась именно общиной, в которой каждый был так или иначе знаком с каждым, хотя соблазн человекоугодия присутствовал и тогда, и далеко не все архиереи и пастыри его преодолевали. Возможно, это имеет в виду Златоуст. Но вот пример из жития святителя Амвросия Медиоланского[3]. Когда император Феодосий Великий[4] учинил страшный разгром в Фессалониках, то пришел после этого в храм и желал причаститься. Но святой Амвросий говорит ему: "Ты - убийца, ты не можешь причащаться, ты должен каяться, проводить время в посте и молитве, пеплом посып`ать голову". И что же? - Император посыпАл голову пеплом и каялся. Каялся до тех пор, пока святой не увидел: "сильный мира сего" находится в таком сокрушенном состоянии духа, что к нему надо проявить милость.

Очевидно, что так поступали далеко не все архиереи: по крайней мере, для императора подобная строгость явилась неожиданной. Однако святой Амвросий "всего лишь" поступил по совести. Если же кто-то в подобном случае "видя, не видит", то вряд ли избегнет осуждения.

- Но кого сегодня священник не должен допустить к Причастию?

- Не допускается к Чаше человек, который живет в смертном грехе и не желает этого греха оставлять. К таким грехам в данном случае будут относиться прелюбодеяние или блуд, прерывание беременности, занятие колдовством, магией, пользование оккультными услугами; не допускаются и те, кто состоял в секте и не принес покаяния. Нормы древней Церкви во всей строгости мы применять сегодня не можем, но мы должны понимать: если человек сразу после тяжкого, смертного греха к нам пришел, ему надо дать какое-то время на покаяние. Это время может быть различным (месяц, сорок дней, два месяца), но оно не должно быть слишком долгим, дабы, по слову апостола Павла, сатана не погубил этого человека, не отвел его еще дальше от Церкви (См.: 2 Кор. 2, 10-11). Ведь задача священника в этом случае не наказать человека, а подготовить его к достойному Причащению. Вернее, не к достойному, а к тому Причащению, которое не будет ему в суд или в осуждение.

Здесь очень разные бывают случаи. Иногда человек приходит, и выясняется, что он очень давно совершил какой-то страшный грех, а сейчас, может быть, только из тюрьмы вышел. Можно, конечно, дать ему епитимью и сказать: два месяца читай Покаянный канон, а потом приходи причащаться. А можно посмотреть на него и увидеть, что если он сейчас уйдет, то не придет больше и пропадет. Лучше допустить его до Причастия, а уж потом сказать: читай канон. Бывает такое, что чудо обращения человека происходит после Причащения, даже и полученного "незаконно" - без исповеди, например. Я наблюдал такие чудеса, но это скорее именно исключение, чем правило.

- Есть, однако, священники, которые в данном вопросе гораздо строже. А иные и неоправданно строги. В православных СМИ не так давно обсуждался эпизод, когда в одном из московских храмов женщину не допустили к Причастию под Рождество, потому что она в новогоднюю ночь выпила бокал вина и на исповеди об этом сказала.

- Следует помнить: священник в равной степени несет ответственность как за Причащение недостойного, так и за недопущение до Причастия человека, который в Причастии нуждается. В обоих случаях ответственность за это целиком лежит на священнике. Конечно, кроме тех смертных, тяжких грехов, о которых мы говорили, существуют и другие причины, по которым не следует допускать человека к Чаше. Например: человек не был на вечернем богослужении накануне. Священник не должен его к Причастию допускать, ведь богослужебный день начинается с вечера. Если человек не прочитал Последование ко Святому Причащению, опять-таки священник допускать его не должен. Но здесь, наверное, надо делать какое-то различие меж людьми, регулярно в храм ходящими и знающими, что на вечерней службе надо быть и что правило надо читать, и людьми, которые пришли впервые. Человек приходит на Литургию, он исповедуется со слезами, с настоящим сокрушением сердца. Ему кто-то сказал, что перед Причащением нужно три дня поститься, и он это делал, а что правило надо читать - не знал. Что делать, сказать: "Иди и в следующий раз не приходи, не прочитавши правила" - или все же причастить его, объяснив при этом, что и почему надо накануне читать? Задача священника - приобрести человека для Бога, для Церкви, а не потерять. С моей точки зрения, в этом случае человека надо причащать. Однако совершенно неправильно, если священник разрешает человеку, регулярно приходящему в храм, не бывать на вечерней службе или не читать молитвенного правила перед таинством.

Впрочем, и здесь бывают исключения. У святого праведного Иоанна Кронштадтского есть такой пример. К нему приходит женщина и говорит, что не может причащаться: не готовилась, все это время "пребывала в суете". А ее "суета", оказывается, была служением ближнему. И отец Иоанн говорит ей: "Нет, ты причащайся, потому что все твои дела и были как раз подготовкой". Буква убивает, а дух животворит - об этом священнику надо помнить. Ну и, разумеется, не забывать о снисхождении к реальной физической немощи, не требовать от тяжело больного человека соблюдения "всего во всей строгости", в том числе и поста.