Сознательное и свободное противление воли человека нравственному закону и божественной воле называется грехом. Грех есть беззаконие, говорит ап. Иоанн (3:4). Таково формальное определение греха. По содержанию же грех противоположен любви, они есть эгоизм или ложное самолюбие. Вместо того, чтобы сосредоточить свою жизнь в Боге, греховный человек ставит себя самого целью своей жизни. Он захотел быть как боги, т.е. вздумал удовлетвориться самим собой, независимо от какого бы ни было высшего существа. Все ищут своего, так характеризует ап. Павел греховных людей (Фил. 2:21). Потому он увещевает христиан, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего (2 Кор. 5:15), - никто не ищи своего, но каждый пользы другого (1 Кор. 10:24). А предаваясь только самому себе, греховный человек предает себя и миру. Совместно с ложным самолюбием его характеризует ложное миролюбие. Потому апостол говорит о грешниках, что они поклонялись и служили твари вместо Творца (Рим.1:25). Существование греха и зла в мире издавна составляло величайшую загадку для мыслителей. Они не могли себе объяснить, каким образом в благом мире могло возникнуть и существовать зло. Эти свои затруднения и недоумения они оканчивали тем, что признавали зло и грех неизбежным явлением человеческого рода. Одни думали, что человек непременно должен был согрешить вследствие того, что он существо ограниченное; другие думали, что ко греху неизбежно привело то обстоятельство, что он облечен чувственным телом, и т.д. Были и такие (персы, манихеи), кто смотрел на зло, как на субстанцию, имеющую столь же самостоятельное существование, как и добро. Но все эти теории ни к чему не привели. Остается наиболее правдоподобным, и для христианина несомненным, учение Свящ. Писания, по которому грех и зло появились как следствие свободного выбора и решения человеческой воли. Чтобы в настоящее время согрешить, для этого не потребуется так много усилия человеческой воли, как много потребовалось его для прегрешения первого человека. Причина этого различия заключается в том, что нынешний человек, потомок Адама, уже от природы носит в себе наклонность ко греху, или похоть, по выражению ап. Павла (Рим. 7:8). Эта врожденная каждому из нас похоть есть самый главный источник искушения, а грех всегда начинается с искушения. Ап. Иаков говорит: Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью (1:14). Но этим внутренним искусителем не исключаются внешние искусители: именно - мир, который, по слову апостола, весь во зле лежит (1 Ин. 5:19), и диавол, который ходит как рыкающий лев, ища кого поглотить (1 Пет. 5:8); наша брань не против плоти и крови, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6:12). Диавол искушал Иова, искушал Ананию (Деян. 5:3), искушал самого Господа Иисуса Христа (Матф. 4:1). Бог же может только испытывать человека, но не искушать. Бог не искушается злом, и Сам не искушает никого (Иак. 1:13). Различие между испытанием и искушением заключается в цели. При испытании человека имеется в виду добрая цель, именно - укрепление воли в добре и оправдание добродетели (2 Пет. 1:10). В этом смысле надо понимать слова ап. Иакова, который говорит в утешение христианам, находящимся в скорбях: С великой радостью принимайте, братья мои, когда впадаете в различные искушения (Иак.1:2). При искушении же имеется в виду злая цель, именно - вовлечения человека в грех. В этом смысле надо понимать слова Господа Иисуса Христа, который научил нас молиться небесному Отцу: не введи нас во искушение. Искушаемость сама по себе еще не есть грех. Можно быть искушаемым и не согрешить. Пример видим в лице Господа Иисуса Христа. Грех начинается тогда, когда воображение и чувство услаждаются и пленяются предметом искушения, когда воля соизволяет искушению и увлекается им. Пример видим в лице нашей праматери Евы. Потому-то ап. Иаков говорит, что грех рождается тогда, когда похоть зачнет: Похоть же зачавши рождает грех (1:15). А грех производит смерть, т.е. внутреннее и внешнее бедствие, во свидетельство того, что грех обещал обманчивое счастье: содеянный грех рождает смерть (там же). Вследствие повторения греха человек приобретает навык к прегрешению, грех становится привычкой, и в то же время в человеке укрепляется сила страсти. Соединение привычки со страстью порождают порок. Привычка и страсть настолько овладевают порочным человеком, что он становится ослепленным и нравственно несвободным существом. Они влекут человека к удовлетворению своих постыдных желаний, как влечется к удовлетворению своих естественных инстинктов животное. В пороке особенно ясно сказывается связь греховного человеческого мира с демонским царством. Этой связью объясняется то заклятие, то очарование, которому подвергается порочный человек. Не напрасно об Иуде, страдавшем пороком сребролюбия, сказано, что в него вошел сатана (Ин. 13:27).

Виды греха

Грехи можно делить по содержанию и по степени виновности. По содержанию разделение грехов произведено ап. Иоанном: все в мире похоть плотская, и похоть очей, и гордость житейская (1 Ин. 2:16). Гордостью житейской назван грех высокомерия - гордость и гнев. Похотью плоти назван грех плотоугодия, или страсть к чувственным наслаждениям, чревоугодию и сладострастию; а похотью очей названы грехи алчности, любостяжания и зависти. Таким образом, существует шесть главных грехов, из которых рождаются все другие. Если присоединим к ним еще один грех, именно леность как боязнь духовно-нравственного напряжения, то получим семь главных грехов, согласно разделению символических книг нашей Церкви. А по степени виновности грехи разделяются сообразно степени вовлеченя воли в совершение греха и сознания нарушенного закона. Чем яснее сознавалась попранная заповедь и чем больше употреблено энергии на совершение греха, тем тяжелее грех; и наоборот. Стоики признавали все грехи равными. Но в Свящ. Писании ясно предположены различные степени между грехами, когда говорится: предавший Меня тебе больший грех имеет (Ин. 19:11); ап. Иоанн различает грех не к смерти (1 Ин. 5:16). Истинно в учении стоиков то, что все грехи свойства противобожественного, и в этом смысле все они равны. Потому говорит ап. Иаков: кто весь закон соблюдет, а согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем (2:10). Но грехи могут быть богопротивны в большей или меньшей степени. Существуют степени порока или порочного состояния, и чтобы определить степень виновности в грехе, надобно знать все порочное состояние человека. Различают состояние нравственного нерадения и беспечности, самообольщения, нравственного рабства и ожесточения. Нравственное нерадение и беспечность - это такое состояние, при котором человек не хочет углубляться в самого себя и размышлять о лежащих на нем обязанностях и о результатах своей деятельности, а живет, как придется, как внушает ему природа и порядки окружающей среды. Ап. Павел называет такую жизнь жизнью без закона (Рим. 7:9). Он же сравнивает ее с состоянием сна: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос (Еф. 5:14). Если при состоянии беспечности, человек забывает о необходимости изменения и улучшения своей жизни, то на следующей ступени, а именно - ступени самообольщения, он уже отрицает эту необходимость. Таким примером может послужить богатый евангельский юноша, вообразивший себя исполнившим все заповеди и нравственно совершенным (Матф. 19:16). К самообольщению может присоединиться лицемерие, что еще хуже. Примером служат фарисеи. Богатый юноша не лицемерил и думал, что он действительно исполнил все заповеди от своей юности; между тем как фарисеи, выдававшие себя перед людьми за праведников, хорошо сознавали, что они за люди и какие низкие дела они часто совершали. Нравственное рабство есть такое состояние, при котором человек, погрязая в пороке, не имеет ни охоты, ни сил освободиться от него. Иной раз раб греха, быть может, делает попытки стряхнуть с себя грех, но грех опутал его оковами, и потому попытка его напрасна. А испытав несколько раз неудачу, он, наконец, прекращает всякие попытки и влечется путем погибели. Даже лучшие из людей ощущали в себе присутствие закона греха (Рим. 7:23) и преданность греху (ст. 14), которая в худших случаях может дойти до невозможности выкупа. Наконец, ожесточение есть такое греховное состояние, в котором человек заглушил в себе всякое нравственное чувство, упорно противится всяким добрым влияниям на него, ненавидит и попирает все доброе, находит удовольствие в зле как зле. Пророк Исаия изображает это состояние словами: слухом услышите - и не уразумеете, и очами смотреть будете - и не увидите, ибо огрубело сердце народа сего (Ис. 6:9). Это же состояние имеет в виду и ап. Павел в послании к ефесянам: помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их, они, дошедши до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью (4:18-19). Крайняя степень ожесточения называется грехом против Св. Духа. Об этом грехе говорит Господь Спаситель: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам. Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему, если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Матф. 12:31-32). Грех против Св. Духа есть грех нераскаянности. Этот грех не может быть отпущен человеку, так как человек сам изгоняет прощающую людей благодать Божию.

6. Нравственное вменение

Грехи можно делить по содержанию и по степени виновности. По содержанию разделение грехов произведено ап. Иоанном: все в мире похоть плотская, и похоть очей, и гордость житейская (1 Ин. 2:16). Гордостью житейской назван грех высокомерия - гордость и гнев. Похотью плоти назван грех плотоугодия, или страсть к чувственным наслаждениям, чревоугодию и сладострастию; а похотью очей названы грехи алчности, любостяжания и зависти. Таким образом, существует шесть главных грехов, из которых рождаются все другие. Если присоединим к ним еще один грех, именно леность как боязнь духовно-нравственного напряжения, то получим семь главных грехов, согласно разделению символических книг нашей Церкви. А по степени виновности грехи разделяются сообразно степени вовлеченя воли в совершение греха и сознания нарушенного закона. Чем яснее сознавалась попранная заповедь и чем больше употреблено энергии на совершение греха, тем тяжелее грех; и наоборот. Стоики признавали все грехи равными. Но в Свящ. Писании ясно предположены различные степени между грехами, когда говорится: предавший Меня тебе больший грех имеет (Ин. 19:11); ап. Иоанн различает грех не к смерти (1 Ин. 5:16). Истинно в учении стоиков то, что все грехи свойства противобожественного, и в этом смысле все они равны. Потому говорит ап. Иаков: кто весь закон соблюдет, а согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем (2:10). Но грехи могут быть богопротивны в большей или меньшей степени. Существуют степени порока или порочного состояния, и чтобы определить степень виновности в грехе, надобно знать все порочное состояние человека. Различают состояние нравственного нерадения и беспечности, самообольщения, нравственного рабства и ожесточения. Нравственное нерадение и беспечность - это такое состояние, при котором человек не хочет углубляться в самого себя и размышлять о лежащих на нем обязанностях и о результатах своей деятельности, а живет, как придется, как внушает ему природа и порядки окружающей среды. Ап. Павел называет такую жизнь жизнью без закона (Рим. 7:9). Он же сравнивает ее с состоянием сна: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос (Еф. 5:14). Если при состоянии беспечности, человек забывает о необходимости изменения и улучшения своей жизни, то на следующей ступени, а именно - ступени самообольщения, он уже отрицает эту необходимость. Таким примером может послужить богатый евангельский юноша, вообразивший себя исполнившим все заповеди и нравственно совершенным (Матф. 19:16). К самообольщению может присоединиться лицемерие, что еще хуже. Примером служат фарисеи. Богатый юноша не лицемерил и думал, что он действительно исполнил все заповеди от своей юности; между тем как фарисеи, выдававшие себя перед людьми за праведников, хорошо сознавали, что они за люди и какие низкие дела они часто совершали. Нравственное рабство есть такое состояние, при котором человек, погрязая в пороке, не имеет ни охоты, ни сил освободиться от него. Иной раз раб греха, быть может, делает попытки стряхнуть с себя грех, но грех опутал его оковами, и потому попытка его напрасна. А испытав несколько раз неудачу, он, наконец, прекращает всякие попытки и влечется путем погибели. Даже лучшие из людей ощущали в себе присутствие закона греха (Рим. 7:23) и преданность греху (ст. 14), которая в худших случаях может дойти до невозможности выкупа. Наконец, ожесточение есть такое греховное состояние, в котором человек заглушил в себе всякое нравственное чувство, упорно противится всяким добрым влияниям на него, ненавидит и попирает все доброе, находит удовольствие в зле как зле. Пророк Исаия изображает это состояние словами: слухом услышите - и не уразумеете, и очами смотреть будете - и не увидите, ибо огрубело сердце народа сего (Ис. 6:9). Это же состояние имеет в виду и ап. Павел в послании к ефесянам: помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их, они, дошедши до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью (4:18-19). Крайняя степень ожесточения называется грехом против Св. Духа. Об этом грехе говорит Господь Спаситель: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам. Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему, если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Матф. 12:31-32). Грех против Св. Духа есть грех нераскаянности. Этот грех не может быть отпущен человеку, так как человек сам изгоняет прощающую людей благодать Божию.

Условия вменения

Из факта свободы воли человека непосредственно следует ответственность его за свои действия. То, что человеческие действия вменяемы, значит, что он за них должен получить или награду, или наказание, смотря по своей заслуге или вине. Выражение "вменение" встречаем в книге Бытия: Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (15:6), в книге Псалмов: Блажен муж, ему же Бог не вменит греха (31:2), - в послании к римлянам: воздаяние делающему вменяется не по милости, а по долгу. А не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность (гл.4:4-5) и коринфянам: потому что Бог во Христе примирил с Собой мир, не вменяя людям преступлений их (5:19). Вменение или оценка человеческих действий совершается прежде всего внутри самого человека, в его собственной совести. Здесь человек непосредственно ощущает, что совершенные им действия составляют его неотъемлемую собственность, что суд совести или его одобряет, или осуждает. Но суд совести не непогрешим, по крайней мере, пока человек живет на земле, в состоянии неполного нравственного развития. Потому говорит апостол: я и сам не сужу о себе, ибо хотя я и ничего не знаю за собой, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь (1 Кор. 4:3-4). Итак, высший судия человеческих дел есть Бог, который испытует сердца и утробы (Иер. 17:10), перед очами Которого вся тварь обнажена и открыта (Евр. 4:13). Он, по слову ап. Иакова, как наш законоположник, так и судия (4:12). Но так как каждый из нас принадлежит к человеческому обществу, а в идее этого общества лежит мысль, что оно должно быть блюстителем справедливости, и, след., в праве судить наши действия и награждать или наказывать за них, то мы подлежим суду общества церковного и гражданского в лице их представителей. Выражение не судите, да не судимы будете относится к частным отношениям человека к человеку, а не к отношению человека, как члена общества, к обществу. А то, что в этом человеческом суде проявляется, в последнем основании, суд Божий, можно видеть в особенности в таинстве исповеди; здесь связываемое или разрешаемое представителем Церкви связывается или разрешается Самим Богом. Но так как и суд общества есть прежде всего суд человеческий, а все человеческое всегда несовершенно, то мы опять приходим к тому заключению, что один Бог совершенный, вполне справедливый судия. Основным правилом вменения должно быть то, что нам вменяется только совершенное самостоятельно и свободно. След., все совершаемое в период детства, когда человек по младенчески говорит, по младенчески рассуждает (1 Кор. 13:11), не может быть вменяемо ему. Потому-то св. Церковь призывает детей на исповедь только с семи лет. И гражданские законы отсылают малолетних преступников в исправительные заведения, а не в тюрьму или в ссылку. Но и взрослый человек может находиться в состоянии невменяемости. Так мы не вправе говорить о вменяемости грезящих во сне, лунатиков, помешанных и т.п., которых нравственное бытие, так сказать, связано (ср. Быт. 9:20 и д.). Хотя это положение надо несколько ограничить. Так преступление, совершенное в состоянии опьянения, - на том именно основании, что человек добровольно довел себя до такого состояния, в котором невольно совершил преступление, он повинен, если не прямо в самом действии, то за то состояние, в котором его совершил. Здесь вменение бывает посредственное. Вменяются и безнравственные сны, если они следствие безнравственной жизни. Нельзя вменять действия, которые нас насильно принудили совершить. Человек, упавший с крыши и убивший прохожего, невиновен. Или если в период христианского мученичества язычники насильно руками христиан повергали ладан в огонь идолам, или оскверняли христианских женщин, то последние были неповинны. Мученица Лукерия сказала: "над телом вы властны делать что хотите, но дух наш принадлежит Христу. Тело не оскверняется, где нет согласия воли и ума; а воли нашей вы никогда не можете привести в согласие на греховное действие; Бог смотрит на согласие воли, а не на телесное действие, производимое насилием". Также не имеет места вменение в случаях неведения закона. Господь сказал фарисеям: если бы вы были слепы, не имели бы греха (Ин. 9:41). Но по отношению ко взрослым христианам надобно сказать, что неведение их большей частью не извинительно и должно быть вменяемо совместно с действиями, совершенными в сознательном состоянии, даже при неведения. Такое именно суждение Господь высказал о фарисеях. Он говорит, что явление Его на земле и дела, которые Он сотворил, должны были вывести их из состояния неведения; и потому они не имеют извинения в грехе своем (Ин. 15:22 и д.). О рабе, неведавшем воли господина своего и сделавшем достойное наказания, Господь говорит, что и он бит будет, хотя меньше (Лук. 12:48). Язычники, по неведению поклонявшиеся идолам, не безответны, по словам апостола, так как имели возможность познать Бога (Рим. 1:19-20). И в Ветхом Завете за грехи неведения требовалось принести очистительную жертву (Лев. 5:17-19). Проследим частные правила вменения. Эти правила в настоящее время надобно знать каждому, так как любой может быть призван в присяжные заседатели и должен будет судить людей. Во-первых, надо обратить внимание на то обстоятельство, первое ли это преступление закона и одиночное ли, или закон часто нарушается этим человеком и может быть преступление одно из целого ряда противозаконных действий. Если человек в первый раз, однажды наткнулся на противозаконное действие, то вина его смягчается, если же он часто преступал закон, то виновность его увеличивается. Во-вторых, надо исследовать, вышло ли противозаконное действие из зрелого обсуждения, или оно совершено необдуманно. Необдуманный проступок не настолько тяжек, как обдуманный. В-третьих, надо узнать, не было ли совершено преступление в состоянии сильного аффекта, т.е. большего душевного возбуждения, волнения, в сильной страсти. В-четвертых, бывают случаи, когда человек находится в слишком трудных обстоятельствах, напр., в крайней нужде, в большом горе, в великом страхе: в этом случае наказание может быть смягчено. В-пятых, надобно дознать, не был ли соблазнен человек на преступление. Совершивший преступление без прямого соблазна, виновнее введенного другим человеком в преступление. В-шестых, нам вменяется не только совершенное действие, но и все его последствия (Цар. 3:11 и д., Матф. 18:6). Напр., если родители живут беспутно и беспорядочно, то им вменяется не только их собственная безнравственная жизнь, но и таковая же жизнь их детей, поскольку она есть следствие небрежного воспитания. Вообще, чем больше человек мог предвидеть пагубные следствия своих действий, тем он повиннее, а чем более эти следствия были от него скрыты, и он не мог их предвидеть, тем менее он повинен. В-седьмых, основанием для смягчения вины может послужить нерадивое воспитание, полученное провинившимся. Наконец, следует обратить внимание на признание преступника в преступлении. Можно думать, что сознавшийся в преступлении сожалеет о нем, и поэтому уже находится на пути исправления.

7. Адиафоры; коллизия обязанностей

Из факта свободы воли человека непосредственно следует ответственность его за свои действия. То, что человеческие действия вменяемы, значит, что он за них должен получить или награду, или наказание, смотря по своей заслуге или вине. Выражение "вменение" встречаем в книге Бытия: Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (15:6), в книге Псалмов: Блажен муж, ему же Бог не вменит греха (31:2), - в послании к римлянам: воздаяние делающему вменяется не по милости, а по долгу. А не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность (гл.4:4-5) и коринфянам: потому что Бог во Христе примирил с Собой мир, не вменяя людям преступлений их (5:19). Вменение или оценка человеческих действий совершается прежде всего внутри самого человека, в его собственной совести. Здесь человек непосредственно ощущает, что совершенные им действия составляют его неотъемлемую собственность, что суд совести или его одобряет, или осуждает. Но суд совести не непогрешим, по крайней мере, пока человек живет на земле, в состоянии неполного нравственного развития. Потому говорит апостол: я и сам не сужу о себе, ибо хотя я и ничего не знаю за собой, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь (1 Кор. 4:3-4). Итак, высший судия человеческих дел есть Бог, который испытует сердца и утробы (Иер. 17:10), перед очами Которого вся тварь обнажена и открыта (Евр. 4:13). Он, по слову ап. Иакова, как наш законоположник, так и судия (4:12). Но так как каждый из нас принадлежит к человеческому обществу, а в идее этого общества лежит мысль, что оно должно быть блюстителем справедливости, и, след., в праве судить наши действия и награждать или наказывать за них, то мы подлежим суду общества церковного и гражданского в лице их представителей. Выражение не судите, да не судимы будете относится к частным отношениям человека к человеку, а не к отношению человека, как члена общества, к обществу. А то, что в этом человеческом суде проявляется, в последнем основании, суд Божий, можно видеть в особенности в таинстве исповеди; здесь связываемое или разрешаемое представителем Церкви связывается или разрешается Самим Богом. Но так как и суд общества есть прежде всего суд человеческий, а все человеческое всегда несовершенно, то мы опять приходим к тому заключению, что один Бог совершенный, вполне справедливый судия. Основным правилом вменения должно быть то, что нам вменяется только совершенное самостоятельно и свободно. След., все совершаемое в период детства, когда человек по младенчески говорит, по младенчески рассуждает (1 Кор. 13:11), не может быть вменяемо ему. Потому-то св. Церковь призывает детей на исповедь только с семи лет. И гражданские законы отсылают малолетних преступников в исправительные заведения, а не в тюрьму или в ссылку. Но и взрослый человек может находиться в состоянии невменяемости. Так мы не вправе говорить о вменяемости грезящих во сне, лунатиков, помешанных и т.п., которых нравственное бытие, так сказать, связано (ср. Быт. 9:20 и д.). Хотя это положение надо несколько ограничить. Так преступление, совершенное в состоянии опьянения, - на том именно основании, что человек добровольно довел себя до такого состояния, в котором невольно совершил преступление, он повинен, если не прямо в самом действии, то за то состояние, в котором его совершил. Здесь вменение бывает посредственное. Вменяются и безнравственные сны, если они следствие безнравственной жизни. Нельзя вменять действия, которые нас насильно принудили совершить. Человек, упавший с крыши и убивший прохожего, невиновен. Или если в период христианского мученичества язычники насильно руками христиан повергали ладан в огонь идолам, или оскверняли христианских женщин, то последние были неповинны. Мученица Лукерия сказала: "над телом вы властны делать что хотите, но дух наш принадлежит Христу. Тело не оскверняется, где нет согласия воли и ума; а воли нашей вы никогда не можете привести в согласие на греховное действие; Бог смотрит на согласие воли, а не на телесное действие, производимое насилием". Также не имеет места вменение в случаях неведения закона. Господь сказал фарисеям: если бы вы были слепы, не имели бы греха (Ин. 9:41). Но по отношению ко взрослым христианам надобно сказать, что неведение их большей частью не извинительно и должно быть вменяемо совместно с действиями, совершенными в сознательном состоянии, даже при неведения. Такое именно суждение Господь высказал о фарисеях. Он говорит, что явление Его на земле и дела, которые Он сотворил, должны были вывести их из состояния неведения; и потому они не имеют извинения в грехе своем (Ин. 15:22 и д.). О рабе, неведавшем воли господина своего и сделавшем достойное наказания, Господь говорит, что и он бит будет, хотя меньше (Лук. 12:48). Язычники, по неведению поклонявшиеся идолам, не безответны, по словам апостола, так как имели возможность познать Бога (Рим. 1:19-20). И в Ветхом Завете за грехи неведения требовалось принести очистительную жертву (Лев. 5:17-19). Проследим частные правила вменения. Эти правила в настоящее время надобно знать каждому, так как любой может быть призван в присяжные заседатели и должен будет судить людей. Во-первых, надо обратить внимание на то обстоятельство, первое ли это преступление закона и одиночное ли, или закон часто нарушается этим человеком и может быть преступление одно из целого ряда противозаконных действий. Если человек в первый раз, однажды наткнулся на противозаконное действие, то вина его смягчается, если же он часто преступал закон, то виновность его увеличивается. Во-вторых, надо исследовать, вышло ли противозаконное действие из зрелого обсуждения, или оно совершено необдуманно. Необдуманный проступок не настолько тяжек, как обдуманный. В-третьих, надо узнать, не было ли совершено преступление в состоянии сильного аффекта, т.е. большего душевного возбуждения, волнения, в сильной страсти. В-четвертых, бывают случаи, когда человек находится в слишком трудных обстоятельствах, напр., в крайней нужде, в большом горе, в великом страхе: в этом случае наказание может быть смягчено. В-пятых, надобно дознать, не был ли соблазнен человек на преступление. Совершивший преступление без прямого соблазна, виновнее введенного другим человеком в преступление. В-шестых, нам вменяется не только совершенное действие, но и все его последствия (Цар. 3:11 и д., Матф. 18:6). Напр., если родители живут беспутно и беспорядочно, то им вменяется не только их собственная безнравственная жизнь, но и таковая же жизнь их детей, поскольку она есть следствие небрежного воспитания. Вообще, чем больше человек мог предвидеть пагубные следствия своих действий, тем он повиннее, а чем более эти следствия были от него скрыты, и он не мог их предвидеть, тем менее он повинен. В-седьмых, основанием для смягчения вины может послужить нерадивое воспитание, полученное провинившимся. Наконец, следует обратить внимание на признание преступника в преступлении. Можно думать, что сознавшийся в преступлении сожалеет о нем, и поэтому уже находится на пути исправления.

Адиафоры (нейтральные)

Адиафорами, или нравственно безразличными действиями называются такие действия, которые в законе ясно незаповеданы, не запрещены, т.е. они не подходят прямо ни под категорию добра, ни под категорию зла. Это такие действия, как танцы, шутки, игры, посещение театра, светская музыка, пышность в одежде, пище и питии и т.п. Область адиафор есть в особенности область тех действий и состояний, которым человек предается во время отдыха после трудов и развлечения в свободное время. Но эти действия отнюдь не безразличны. Они всегда или нравственно дурны, или нравственно хороши. Они дурны, если причиняют ущерб нравственности и когда эстетически прекрасное находится в противоречии с нравственным началом. Кто не знает, что театральные представления, танцы, игры, балы, особенно маскарады, роскошь в пище и одежде, беседы в собраниях нередко бывают такого свойства, что положительно должны быть запрещены, как разрушающие нравственную природу человека. Или с целью отдыха предаваться длительному сну, который много превосходит потребность организма. Но если указанные средства развлечения и отдыха умеренны и благородны, если они не противоречат достоинству человека-христианина, то их следует признать нравственно благими, так как они освежают наш дух, укрепляют наши силы для исполнения обязанностей, сообщают нам энергию для несения трудов. А всему, помогающему нам переносить труды и исполнять обязанности, принадлежит известная степень нравственного достоинства. Возможны и такие случаи, когда даже действия, находящиеся в непосредственном отношении к высшей цели жизни, являются в нравственном отношении безразличными. Это бывает при нравственном неведении, напр., в жизни малолетних детей. Для дитяти, в котором сознание долга и закона не развито, безразлично многое из того, что важно для взрослых, просвещенных нравственным сознанием. Но не следует забывать, что там, где нет нравственного сознания, нет и нравственности; здесь мы имеем дело с актами до-нравственности, и не может быть речи о нравственно безразличных действиях, как их понимают защитники адиафор. Если обратимся к Свящ. Писанию, то найдем, что оно даже такие действия, как еда и питье для поддержания организма, считает не безразличными в нравственном отношении. Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию, говорит ап. Павел (1 Кор. 10:31). А творить что-либо во славу Божию - это не безразличное действие, а нравственно доброе. В другом месте апостол требует все совершать во имя Господа Иисуса Христа: все что вы делаете словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца (Кол. 3:17). В книге Апокалипсис то состояние, в котором человек ни тепел, ни холоден, т.е. безразличен, осуждается, как нравственно дурное (3:15). Осуждая фарисейское отношение свободной воли к нравственному закону, Свящ. Писание требует, чтобы любовь к добру и стремление к царству Божию проникли до самой глубины человеческой души и чтобы отсюда они распространялись на все действия человека, на все слова и движения, объединяя их в одной конечной цели и сообщая всему нравственный характер. Каждый из моментов человеческой жизни, даже самый незначительный, имеет отношение к целому. Будем ли рассматривать жизнь в длину, на ее продолжительность, или в ширину, т.е. на область деятельности, всегда действует одна и та же нравственная личность, и она повсюду ищет указанное Богом разумно-свободному существу назначение. Хотя нравственные обязанности не дробятся до такой степени, чтобы каждому моменту и движению человека соответствовала особая обязанность, но отсюда не следует, что есть моменты в жизни совсем не касающиеся нравственности, - предписания закона заменяют здесь нравственное расположение и такт, при которых нет безразличия.

Вопрос о "позволенном"

С вопросом об адиафорах связан и даже совпадает с ним, вопрос о "позволенном" или предоставленном человеку. Область позволенного есть прежде всего область тех эстетических действий (танцев, театра, игр и т.д.), которые некоторые считают нравственно греховными, другие - безразличными, а иные - позволенными (так как они в Писании ни заповеданы, ни запрещены). Позволенным именем можем назвать их и мы. Мы ограничили уже область позволенного тем, чтобы оно не заключало в себе противоестественных элементов. Теперь мы должны сделать новое ограничение в этой области, отмечая слова апостола: все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор. 6:12), все мне позволительно, но не все назидает (10:23). Эти слова означают следующее: хотя все названные предметы, принадлежащие к области позволенного, вообще говоря, позволительны, но в частности, т.е. для известных лиц, они могут быть "не полезны", - могут не назидать человека, а портить его, и поэтому они не позволительны. Потому смотря по внутреннему состоянию личности можно решить, в какой мере каждый из нас может принимать участие в развлечениях указанного рода, и как вообще широка для него область позволенного. Что одному позволительно, то другому может быть во вред. Напр., тому, кто чувствует в себе избыток юношеских сил, - танцы подходящее развлечение; но танцевать под старость - совсем не подходящее занятие, след., танцы приличествуют юношеству. Таким образом, все те развлечения, которые тормозят нашу нравственную деятельность, должны быть признаны непозволительными. Это те действия, которые оставляют жало в нашей совести или препятствуют настроению духа, выраженному апостолом: непрестанно молитесь. Надо обращать внимание на выбор предметов для отдыха и развлечения, на индивидуальность, на возраст, на звание и состояние, на остальные обязанности, чтобы не причинить им ущерб. Можно припомнить в настоящем случае слова ап. Павла: все, что не по вере, грех есть (Рим. 14:23). Комментируя эти слова, один моралист говорит: "все то грех для меня, что не вышло из того основного убеждения, которое должно быть определяющим началом для всей моей жизни, что не находится в согласии с ним".

"Сверхдолжные" совершенства и Евангельские советы