Мир Вам, ... ! Ваше письмо получил. Е.Ф. помню, благодарю и прошу ее и меня помнить. Икону преп. Серафима я с радостью и большой благодарностью взял бы или себе, или в церковь. Возьмите, если можно, и купите ей какой-либо подарок. Денег она за нее не возьмет. Постарайтесь упаковать хорошо и прислать. Теперь маленькое поучение: не говорите ни о ком худо нигде, думая этим (лукаво и проч.) кого-то исправить. Вы видите как языки (Ваш, Л., Р., В.) много зла сделали и еще больше сделают, если не будете удерживать их. Мы и себя не умеем спасти, а где же нам исправлять и спасать других. Спасибо за труды и хлопоты. Привет всем Вашим. Желаю, чтобы водворился между всеми вами мир, друг друга тяготы носите и тако исполните Закон Христов. Все виновны, поэтому надо всем и прощать друг друга. Еще раз благодарю Вас. Поклон и благословение Божие всем. Н.

Письмо 144

... ! Мир Вам и спасение! Привет маме и всем Вашим. Господь да благословит всех и вразумит. Всем надо держать за двумя заборами язык, тогда легче будет жить. Не берите на себя роли учительницы, а считайте себя сестрой, и не учите, а советуйте, если спросят, и не от себя, а от Св. Отцов. Иначе много себе повредите, не сделав пользы и другим. Простите. Н. 28/I–58 г.

Письмо 145

Дорогая ... ! Получил Ваше письмо. Отвечать на него не стоило бы, но тогда Вы подумали бы, что я на Вас обиделся, поэтому я решил кое-что сказать в ответ. У Вас должно было бы напечататься в сознании мое мнение, что я не могу никак руководить в духовной жизни, что не считаю себя ничьим духовным отцом и никого не признаю своими духовными чадами; почему?– Потому, что вижу не только себя не способным к духовному руководству, но за всю жизнь я не видел никого способного к этому, также не видел ни одного "чада", способного к послушанию и к жизни под руководством духовного "отца". Может быть, потому нет и отцов, что не стало способных детей. "Если Вам хочется иметь обо мне вражье мнение, можете слушать Л"., – так Вы пишете. Этой фразой как нельзя лучше Вы подтверждаете мою мысль в п. I: духовный отец создает мнение о своем чаде на основании чужого празднословия и осуждения (так по Вашему мнению выходит), а чадо считает своего духовного руководителя способным судить своих чад на основании мнения других. Как же он мог бы руководить ими? К Вашему сведению: Л. о Вас ничего не говорила дурного ни мне, ни нашим. Следующей фразой вы опять подтверждаете мое положение в п. I, именно, Вы приводите слова Л.: "Вам все говорят, что батюшка плохой человек и пастырь". Я тоже о себе скажу, только несколько иначе: "Я очень плохой пастырь и еще хуже человек". Воистину это так и больше, чем только так. Ясно, что я никем не могу руководить. Вы пишите, что имели и имеете право судить о Л. и других. Очевидно, на основании того, что считаете себя духовной матерью Л., а других без всякого основания? На это Вам скажу: не имеете никакого права ни судить, ни тем более говорить свой суд другим, ибо это запрещено Самим Господом. Последствия Вашего суда доказывают это. От плод их познаете их сами. Плод Ваших слов – круговое расстройство. Насколько я знаю, о. В. на Вас осердился не за Р., а за другое, что Вы сами должны знать. Я этого не знаю. Прошу прощения у Вас за то, что я по празднословию назвал где-либо Вас ненормальной. Вы прекрасно знаете за что: за позу, шептание и под. Об этом я Вам лично одной и в присутствии других говорил и просил не делать впредь. А вы или не слушаете, или не можете отстать. Бросьте это, и никто Вас ненормальной не назовет. Вы пишите: "Я пришла к Вам духовно не маленькой и с немалыми достижениями (подчеркнуто Вами), со знанием Бога, врага, неба и ада"... Я прихожу в ужас и трепет. Простите, что я не относился к Вам с благоговением. Извинить меня может только то, что и тогда, и теперь я не только вижу себя маленьким и не имеющим никаких достижений, никаких знаний о Боге, аде, небе, кроме сухих догматов, но и сознаю себя погибающим в нарушении всех заповедей, недостойным не только каких-либо достижений и знаний, но даже и звания христианина, а тем более сана иерея. Говорю это Вам искренне, ибо чувствую себя таким. Так как духовного может познать только духовный же, т.е. находящийся на той же высоте, то я, будучи никем и ничем, и не мог постигнуть Вас и Вашей высоты и относился к Вам, как к простому человеку. Простите, ради Христа, меня за это. Если бы я был способен к послушанию, то со слезами стал бы просить Вас быть моей духовной матерью и руководителем, но по неспособности и старости уже не могу быть послушником. Полагаю, что и этим п. VII доказан п. I. Вывод: будем с Вами друзьями, если снизойдете до меня. Но я никак не могу допустить, чтобы Вы называли себя моим духовным чадом, а меня духовным отцом. Вы или найдете по своему возрасту духовного отца и руководителя, или идите путем, которым Вы достигли той высоты духовной, о которой пишете. Помоги Вам Господь! Спасайтесь! Не забывайте и меня в Ваших святых молитвах. Привет всем и Божие благословение. Н. 3/III–58 г.

Письмо 146

Дорогая ... ! Получил Ваше письмо о болезни Л. Она не сходит с моей памяти. Хотя всем, великим и малым, неизбежно приходится покидать этот мир, однако, когда это предстоит близкому нам, дорогому человеку, то невольно всей душой протестуешь против этого. В глубине каждого человека лежит сознание своего бессмертия. Он и действительно бессмертен, а то, что мы называем смертью, есть новое рождение в другой мир, переход от одного состояния в другое и, для большинства христиан, несомненно, в лучшее, бесконечно лучшее. Вот почему и не следовало бы скорбеть при приближении смерти, а, скорее, радоваться, но мы или мало верим в будущую жизнь, или страшимся ее, да и здешняя жизнь слишком цепко держит нас. С духовной точки надо бы радоваться за Л. Господь дает ей подготовиться к будущей жизни, но берет и страх – не возропщет ли она, не будет ли малодушествовать. О, если бы она смирилась, обратилась всем сердцем к Богу, покаялась искренне во всех своих ошибках, причастилась с верой и благоговением Св. Таин! Тогда стала бы смерть для нее радостью, новым рождением, переходом к тем, кто любит ее всей душой, ждет ее, чтобы исполнить ее радостью, совершенной, никогда не кончающейся, какой око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша. Передайте Л. мое глубокое сочувствие ей и великое желание преодолеть скорбь смерти и легко, радостно перейти в будущую жизнь, истинную родину нашу, уготованную нам от создания мира, где человек сделается подобным Ангелам, где лице его просветится яко солнце. Передайте ей также: за то, что она, не зная меня, много лет относилась ко мне с любовью, я не забуду ее никогда, будет ли она еще долго жить или скоро умрет. И по смерти она будет дорога мне. О! если бы я имел дерзновение сказать, что моя душа всегда будет около ее и здесь, и в будущей жизни! ... , посмотрите в глаза Л. со всей любовью, какая есть у Вас к ней, погладьте ей волосы, лицо и тысячу раз поцелуйте ей руки – это будет от меня. С нами Бог! Если человек человека может любить и жалеть, то какова любовь Божия к нам, если она для нашего спасения привела Его на Крест! Поэтому пусть не боится Л., пусть надеется на беспредельную любовь Божию! Пусть Л. оправдает свое имя и почувствует некоторую любовь к Богу, претерпевшему и за нее ужасные муки, оскорбления и крестную смерть. Тогда Любовь небесная сделает Любовь земную своей родной дочерью, причастницей славы и блаженства Божественной жизни. Доказать свою любовь к Богу надо терпением скорби расставания с этим миром, терпением мучительной болезни без ропота, чтобы сделаться причастниками страданий Христовых. Если же с Ним страдаем, то с ним и спрославимся. Еще повторяю: Л., моя душа с Вами, всей силой она желает Вам того, что выше было написано. Терпите, не ропщите. Если оскудеет вера, говорите: "Господи, хочу верить, хочу быть истинной христианкой. Господи, помоги моему неверию!" И Господь не оставит Вас! Н.

Письмо 147

... ! Очень прошу извинить, что обеспокоил Вас просьбой об устройстве моего знакомого... Он добрый человек, но попал в руки врага. Сильно запил. Поэтому Господь послал ему болезнь, которая может быть поможет ему освободиться от водки. У него очень хорошая жена-христианка. Он обещает перестать пить и совсем изменить жизнь, если избавится от болезни. У меня есть основания верить этому. Во всяком случае надо ради Бога и спасения души помочь ему. Если Е.Н. откажется лечить, а скажет, что надо делать операцию, то прошу Вас, устройте его куда-либо. Поездки делайте на такси. Он сам Вам предложит. Вы не отказывайтесь. Я буду Вам очень благодарен. Поклон и благословение Божие всем. Н.

Письмо 148

Дорогая ... ! Мир Вам и спасение! Как Вы живете? Как мама Ваша? Привет ей и благословение от Господа. Пишу Вам по делу. На днях я взял преп. Исаака Сирина книгу, и очень удивился. Книга не моя, а я ни разу не посмотрел ее, даже когда Вы привезли. Моя книга с портретом, издание, кажется, 1911 г., с приложением подробного указателя. В этой же книге этого нет, издания 1893 г. Моя книга сроднилась со мной. Она у меня с 1917 г., я ее читал всю, думаю, не менее, как раз пятнадцать. Она мне дорога. В середине книги залиты снизу две страницы чернилами. Кому-то давал читать, и там запачкали. Кстати у меня был Макарий Египетский, кто-то взял его в мое отсутствие и не вернул. Так делается у нас на Руси. Прошу Вас, напишите мне, когда поговорите с "ней" (я не знаю ее имени). Буду ждать ответа. Будьте здоровы. Привет знакомым. Благословение Божие на всех да будет. В октябре думаю приехать в Москву. Н 18/II–60 г.

Письмо 149

Дорогая ... ! Мир Вам и всякие добрые пожелания на новый год. Что-то он принесет нам? Благодарю Вас за письма. Я хотя сам и не пишу, но Ваша жизнь меня интересует. Желаю всем всякого добра, сиречь спасения. Вот Вам новая мысль: как мы сожалели о всяком грубом слове, о малом невнимании к человеку умершему (как Вы все сейчас жалеете относительно С.), так будем болеть сердцем и в отношении ко всяком у человеку, когда откроется сердце наше, здесь ли, или по смерти. Больше других грехов сердце сокрушается о грехах (даже малейших) против всякого ближнего, а не только родных. У нас тяжело в храме. Надо претерпеть и это. Все здоровы, все кряхтим и жалуемся на погоду. Привет и благословение Вам и Вашим, особенно маме. Наши кланяются все. Н. 23/I–62 г.

Письмо 150