Наконец, испытаем со всем вниманием, в каком состоянии мы находимся по отношению к своему спасению ?

- Положено ли в нас начало спасения посредством истинного, совершенного покаяния, хотя бы и встречались в нашей жизни преткновения

и даже падения

- Живем ли мы благодатной жизнью христианской или находимся в состоянии греха, нечувствия, нераскаянности и мертвости духовной, хотя и исповедуемся часто?

- Желаем ли искренно спасения своей души, т.е. осознаем ли тяжесть греха, которым оскорбляется величие Божие, прогневляется любовь и милосердие Отца Небесного, попирается Св. Кровь Сына Божия, бесчестится благодать Всесвятого Духа?

- Чувствуем ли всю опасность греховной жизни, которая лишает нас славы чад Божьих, изгоняет из светлого царства Божия, делает душу нашу предметом отвращения св. Ангелов, игралищем злых и нечистых духов и из существа богоподобного превращает нас в скотов несмысленных

(см. Пс. 48, 13)?

- Трепещет ли сердце наше при одной мысли об утрате жизни вечной, о лишении царства Божия на всю вечность?

- Содрогается ли все существо наше при помышлении о нескончаемой вечности мучений, ожидающих грешника по смерти?

Такие и подобные размышления приведут нас к познанию греховности, произведут истинную печаль по Боге и сделают покаяние наше неискренним, без чего покаяние и исповедь наши бесплодны и после покаяния мы опять остаемся в грехах своих.

10. Из проповедей архиепископа Херсонского Димитрия.

Глава четвертая. Борьба с грехом

Размышляй почаще о вечности

Размышляй, христианин, почаще о вечности, ибо так удобнее избежишь греха. Вечность всегда пребывает и никогда не кончается. Пройдет тысяча, сто тысяч, тысяча тысяч веков, и более пройдет - а вечность еще только начинается, и сколько ни будешь простираться умом вперед, вечность только начинается, а конца ее не можешь достигнуть, потому что она конца не имеет.

Нельзя о вечности ни думать, ни вспоминать без страха. Размышление о вечности делает плач и слезы сладкими, любой труд облегчает, любое временное наказание: печаль, узы, темницы, изгнание, обиды, раны, бесчестие, поношение, нищету и саму смерть - с любовью и благодарностью принимать настраивает. А впасть в беззаконные сети размышление о вечности не допускает: не допустит в нечистоте валяться, лгать, воровать, грабить, обманывать, гордиться, превозноситься, осуждать ближнего, клеветать на него.

Кто будет думать прилежно о вечности, тот будет искать возможности слышать Божие слово, наставление ко спасению более, чем повседневной пищи. Не захочет украшаться тленной красотой; ему и горькая пища покажется сладкой. Банкеты, танцы, игры, пение станут для него мерзкими, как препятствующие ко спасению. Будет он более плакать, чем смеяться; приятнее будет ему нищета, чем богатство, бесчестие, чем честь, укорение, поношение и озлобление, чем похвала. Представится ему в уме две вечности: одна - блаженная и желаемая - для праведных, в царствии небесном со Христом и святыми Его Ангелами, которые бесконечно будут веселиться; а другая - несчастная и ужасная - для бедных грешников, осужденных на вечный огнь с диаволом. И пойдут они в муку вечную; праведники же в жизнь вечную (Мф. 25, 46).

Разрушай при помощи благодати Божией узы, связывающие тебя и препятствующие тебе угождать Богу

11

Это одно из самых мощных средств, содействующих исполнению заповеди о любви к Богу, приводящей нас к вечному спасению души. Разреши дух, дай ему свободу, - и он сам потечет туда, откуда взят, - к Богу.

Узы на дух налагают самоугодие, мир и диавол. Против них и направляются разрушительные действия возбуждающей дух благодати Божией.

Самые близкие узы духа - это узы самоугодия. Опор у нашего самоугодия много: и в нашем существе, и в теле, и в душе, и во внешней нашей жизни, и во всем порядке нашего быта. Вот его виды: плотоугодие, сластолюбие, роскошь, похоть, празднолюбие, страсть к развлечениям, житейская многопопечительность, честолюбие, властолюбие, стремление к видимой успешности в делах, к лестному внешнему быту, к мирности внешних отношений, к связям, пристрастие к искусствам, учености, предприятиям. Все это в самых различных видах составляет твердую опору нашей самости, которая, щедро питаясь, возрастает у одного в одном виде, у другого - в другом.