Наибольшая помощь и наилучшее наследие, которое только могут предоставить родители своим детям, – сделать их приемниками своей доброты. И для этого не нужно особого старания, ибо если малыш видит, что родители имеют любовь между собой, благородно разговаривают, разумны, радостны, смиренно молятся и т. п., то тогда, как «копирка», он отпечатывает это в своей душе.

Очень многие родители, весьма любящие своих детей, некоторым образом их портят, не понимая, к сожалению, какой вред наносят им, например, тогда, когда мать, по чрезвычайной плотской любви, обнимая и целуя ребенка, говорит ему: «Какой хороший у меня ребенок, самый лучший в мире ребенок» и т. п. Малыш, однако, весьма рано (в возрасте, когда не может еще этого осознавать) приобретает, против желания, высокое мнение о себе и, естественно, перестает испытывать нужду в благой силе Божией и не умеет ее просить. Так созидается в душе ребенка высокомерие, и весьма многие уносят его с собою в гроб, потому что не могут от него отделаться.

Зло – в том, что первыми принимают удар этого высокомерия сами родители, поэтому они и должны быть очень внимательны к духовной жизни, ибо несут ответственность не только за себя, но и за своих детей. Правда, и у родителей есть «смягчающее» обстоятельство, поскольку и они «наследовали» от родителей. Однако они не оправдываются, потому что в сознательный период не позаботились это «наследие» отбросить.

Да, они «наследуют» нечто, но они не должны обвинять за это родителей, т. к. самовластны. И, если захотят и не станут любить «наследие», смогут его отбросить.

По моему мнению, более достоин похвалы тот, кто оказался «наследником» злого. Невольно и усиленно подвизался отбросить злое, чем тот, кто с малых лет естественно унаследовал от родителей благое и не принуждал себя сохранить это, потому что один обрел все приуготовленным и «убранным», в то время как другой подвизался сам приуготовить благое. Суд Божий примет сие на вид, если, к примеру, отец у ребенка вор и будет учить дитя воровать – и тот станет в конце концов вором, поскольку не имел доброго произволения и принял на себя «наследие» отца. Такого ребенка Бог будет судить в какой-то мере со снисхождением, видя, что такую судьбу тот обрел как «наследие» от родителей, когда был еще маленьким и не отличал добра от зла.

Итак, благочестие детям нам нужно давать, так сказать, с молоком матери, а не с твердой пищей, потому что, когда дети еще малы, они подражают родителям, они «списывают» с родителей, как на незаписанную кассету. Именно тогда нужно позаботиться, дабы дети «заполнили» кассету добротой и любовью. А когда дети подрастут, нужно быть внимательными и действовать с рассуждением и осторожностью, как, например, когда мы заводим часы. Если ослабевает пружина, мы заводим часы постепенно, т. к. есть опасность сломать их и часы тогда станут бесполезными. Мы обязаны осторожно, по-доброму объяснять ребенку, по какой причине нельзя делать так-то и почему надо делать так-то.

Очень помогает воспитанию детей, когда родители считают себя ответственными за все проступки детей, поскольку находят свою собственную жизнь не такой, какой она должна бы быть рядом с Христом, и именно поэтому, на их взгляд, дети их и ведут себя безобразно. Когда родители так смиряются и так искренне каются, тогда сподвигается и Всемогущий Христос и бросает сокрушенным родителям «спасательный круг» для спасения, что, кстати, спасает и непутевых детей (старец Паисий Святогорец).

По какой причине иногда бывают хульные мысли против Бога, Божией Матери, святых икон, Святых Тайн?

«Перестанем судить и осуждать ближнего, и мы не будем бояться хульных помыслов», – отвечает нам святой Иоанн Лествичник. Никто не должен думать, что он виновен в хульных помыслах, если он с ними не соглашается, должно относить их к бесам. Старайся не обращать на них никакого внимания.

Но иногда от нашествия хульных помыслов не можешь взглянуть на икону! Как же тогда молиться?

Чтобы помыслы меньше стужали тебе, можешь изредка только взглядывать на иконы, – говорит преп. Амвросий Оптинский, – но должно знать, что иконы – только для глаз внешних, и потому, стоя на молитве, мы должны помнить, что предстоим пред Богом. Икону же воображать в уме ни в каком случае не следует.