личности— как тут выразиться по-христиански?— к уважительному

признанию существования всякого человека. Это влечет за собой, мне кажется,

определенное отношение к человеку, которое является связующим звеном между

верой в Бога и нравственностью. Обязательно ли существует связь между верой в

Бога и нравственностью? Какова она? И поскольку Церковь за две тысячи лет как

будто не сделала нас лучше— я бы скорее сказала, что за последние две

тысячи лет светская мысль больше способствовала нашему совершенствованию,—

можно ли сказать, что Церковь исполнила свое предназначение? Иными словами,

насколько нравственность вытекает из веры в Бога? Почему Церковь не преуспела,

не сделала нас высоконравственными существами?

Митр.Антоний: Я совершенно уверен, что за верой в Бога должна

следовать нравственность, потому что, если мы считаем, что мир выстроен вокруг

какого-то числа великих принципов, это должно отразиться на нашем поведении.

М.Ласки: Каковы эти великие принципы?

Митр.Антоний: Любовь, скажем… Любовь, справедливость.

М.Ласки: Потому что, встречаясь с Богом, вы испытываете любовь?

Потому что Бог представляется Существом, полным любви и справедливости? Каково

же место этих добродетелей при встрече с Богом?

Митр.Антоний: Позвольте мне ограничиться Евангелием, это будет

легче, чем пытаться охватить более обширную область. Все Евангелие учит только

любви. Тот факт, что мы не живем в его уровень, осуждает нас, но не лишает

Евангелие истинности. Я готов признать, что и лично, и коллективно мы очень

далеки от этого идеала. В чем я не так убежден, так это в том, что вы

сказали относительно секулярной мысли, потому что мне кажется, что по крайней

мере западноевропейская секулярная мысль или секулярная мысль, развившаяся на

основе западноевропейской культуры, глубоко пронизана Евангелием. Например,

понятие ценности человеческой личности было внесено в древнее общество

Евангелием, прежде такого понятия просто не существовало. И очень многое, что