филантропы не преуспели, в том, что мир отвергается вами, не только в том

смысле, как говорили вы, что человек замыкается в себе и не творит посильное

добро, но и в том, что он воспринимает мир, особенно городской мир сегодня,

так, будто это ад, чертово колесо, его следует избегать. В религии нет радости,

из нее ушло положительное удовлетворение жизнью. Обычные, общепринятые радости

жизни, даже, скажем, удовольствие обладать чем-то, сидеть в своей маленькой

крепости в окружении современного комфорта и играющих детей, мне представляется

здоровым удовольствием. Но мне сдается, что серьезным людям, религиозным и

безрелигиозным, подобные вещи, которыми мы, земные существа, от души

наслаждаемся, всегда представлялись помехами на пути добродетельной жизни.

Митр.Антоний: Мне думается, они до известной степени правы.

Нужно полностью владеть собой, чтобы не забыть самые свои глубины ради более

поверхностного в себе. Легче быть поверхностным, чем глубоким, легче быть на

этом уровне, чем взглянуть в лицо вещам, которые могут оказаться трагичными.

Но, видите ли, беда в том, что мы превратили такое отношение в ложную

нравственную позицию, будто, если вы христианин, то должны быть суровы, почти

мрачны, не должны смеяться…

М.Ласки: Или должны быть очень-очень просты, так просты и

невинны, что реальности жизни представляются вам не имеющими значения.

Митр.Антоний: Да. Но если у вас есть подлинное видение вещей,

если вы сознаете трагичность жизни, вы не можете наслаждаться жизнью

безудержно. Радость— дело другое. Можно обладать глубоким чувством

внутренней радости и душевного подъема, но мне кажется трудным делом

наслаждаться внешними проявлениями жизни, не упуская из виду, что столько,

столько людей страдают. Когда я зарабатывал на жизнь врачебной практикой, мы с

матерью приняли решение никогда не тратить на себя больше, чем нам требовалось

на кров и пищу, потому что мы считали (я до сих пор так думаю), что все

потраченное сверх этого украдено у кого-то, чья нужда больше, чем наша. Это не