мне недоступный. Но ведь Бог, должно быть, больше, чем это.

Митр.Антоний: Тем не менее, что касается моего человеческого

опыта, когда мне случалось говорить: «Мне нет дела до музыки, она мне чужда, и

я не люблю ее»— люди отзывались: «Ах, бедный! Какая потеря для тебя, тебе

закрыта часть жизни».

М.Ласки: Но вы хотя бы знали, что музыка существует. Вы могли

видеть, как эти люди пиликают.

Митр.Антоний: Весьма глубокомысленно и вдумчиво… Но как насчет

нашего пиликанья? Что, например, великие люди, вроде святой Терезы?81

М.Ласки: Святая Тереза— пример не для меня. Мне кажется,

всякий раз, как чьи-либо представления о Боге не соответствовали в точности ее

собственным, она искала другого советчика, так что она не относится к моим

любимым святым. Но я согласна, что она— хороший пример, потому что она

была убеждена, что ощущает Бога в большей мере, чем свойственно христианству в

целом, но тем не менее не подвергала свои видния суждению авторитета.

Как я уже сказала, она переменяла свои авторитеты всякий раз, как они не

соответствовали ее видению.

Митр.Антоний: И тем не менее вот женщина, которая, подобно

многим, обладает чем-то, что считает реальным. Вы приложили бы много усилий,

чтобы открыть для себя нового писателя, нового художника, живописца или

скульптора, новый мир исследований, а здесь вы утверждаете, что нет ничего

достойного исследования. Меня это озадачивает.

М.Ласки: Я говорю не совсем это. Вероятно, я бы действительно

не пошла в своих усилиях так далеко, как сочли бы нужным пойти вы. Я

действительно не вижу, чем подменить этот ваш мир, поскольку, скажем,

приходится с печалью констатировать, что со времени Возрождения в искусстве не

было источника вдохновения, сравнимого с религиозным вдохновением. Светская

музыка не выдерживает сравнения с музыкальными переложениями мессы. Не подлежит

сомнению, что вера в Бога и религии, родившиеся из этой веры, придали жизни

форму и вид, мыслимой замены которым я не вижу, и в этом отношении я готова

согласиться с вами, что моя жизнь беднее жизни человека верующего. Мое оправдание—

и я предлагаю его со всеми возможными оговорками— в том, что моя жизнь

основана на истине, как я ее вижу, и это неизбежно отводит меня от

совершенства. Оно не для меня.

Митр.Антоний: Я страшно рад тому, что вы сказали, потому что