отношения верующего врача к пациенту лежит, с одной стороны, его вера, с

другой— его отношение к человеку. Мне кажется, всякий врач знает и

чувствует, что его призвание— во-первых, оберегать жизнь, делать ее

возможной и выносимой, во-вторых, спасать человека от страдания—

насколько это возможно. Я ограничиваю задачу словами «насколько возможно»,

потому что, разумеется, как бы ни прогрессировала медицина, есть какие-то

области, где она всегда окажется бессильной.

Разница между верующим врачом и врачом неверующим мне видится в отношении к

телесности, к телу. Для человека верующего человеческое тело— не просто

материя, не просто «временный покров», который спадет с плеч. Плоть нам дается

на всю вечность. Душа человека, дух человека и плоть составляют одно

таинственное целое. Поэтому цель врача-христианина— не только продлить

жизнь для того, чтобы душа человека, его сознание, психика могли продолжать

действовать или чтобы человек продолжал совершать какое-то свое дело на земле.

Врач-христианин благоговейно и целомудренно относится к плоти, которая

призвана к вечной жизни и которая, если можно так выразиться, «сродни» плоти

воплощенного Сына Божия. Я это очень переживал, когда действовал как врач, как

хирург. Переживал как служение, почти как священнослужение.

Можно ли сказать, что трепетное отношение верующего врача к телу пациента

замедляет лечение, что, скажем, врач-материалист может быстрее взяться за

какое-то лечение?

Нет, не думаю. Любой врач— верующий, неверующий— стремится,

сколько возможно, облегчить страдание и сохранить полноту жизни в человеке.

Когда я говорю о полноте жизни, я хочу сказать: чтобы человек не только телесно

продолжал существовать, а чтобы телесное существование было полноценное.

Страдание не всегда можно снять, но человеку помочь (медицински или душевно)

его вынести— можно. И человек может вырасти в громадную меру своего

достоинства через это сотрудничество тела и души, в котором врач играет свою