быть приятным или неприятным. Нет глубины, в которую можно проникать, нет

глубины, которую можно узнавать или ощущать, потому что глубина человека не

относится ни к пространству, ни ко времени: ее там невозможно обнаружить.

Когда в Писании говорится, что сердце человеческое глубоко (Пс63:7),

речь идет о той глубине, которая не умещается в геометрию, которая есть третье

измерение— вечности и безмерности, это есть собственное измерение Бога. И

поэтому когда человека возносят на алтарь, чтобы ему поклоняться только как

историческому существу, живущему в пространстве и во времени, оказывается, что

в нем поклоняться нечему. Он может быть большим, он может перерасти самого

себя. Он может стать одним из тех великолепных идолов, о которых мы знаем из

истории ранних цивилизаций, но он никогда не обретет величия, потому что величие

не определяется размером. Только в том случае, если человек имеет это третье

измерение, невидимое, неосязаемое— измерение глубины и содержания,

бесконечности и вечности,— только тогда человек больше, чем видимое, и

тогда даже в унижении своем он становится великим. Даже будучи побежденным, он

может быть больше, чем тот, кто его по видимости победил.

Откровение Бога во Христе, или абсолютное измерение вечности и безмерности

во Христе, связано с откровением о поражении и унижении. Для тех в языческом

мире и в еврейской традиции, кто представлял Бога облеченным во все мыслимое

человеком величие, кто видел в Боге все свои устремления в совокупности, все,

что их восхищало в творении,— для этих людей откровение Бога во Христе

было оскорбительным и кощунственным, оно было невыносимо, потому что великий,

пренебесный и победоносный Бог, Которого они представляли и Которого с такой

красотой и силой описывали, например, друзья Иова (Иов4—5, 11, 25), этот

Бог является им пораженным, беззащитным, уязвимым, побежденным и поэтому

достойным презрения. И вместе с тем в Нем мы обнаруживаем предельное величие,

потому что во всем этом— в Его видимом поражении— видим победу

любви: любви, которая, дойдя до предела— до последней возможности или