дверь захлопывалась перед Ее лицом: мы здесь своей семьей собраны, чужие нам не

нужны! Нам здесь тепло, нам здесь хорошо, мы друг с другом близки, уходите,

чужаки! И в это же время Ирод, боясь, что родился в эту ночь ему соперник в

царстве земном, готовил смерть Того, о Котором он знал, что Он— Царь

Израилев (Мф2:16—18). Воины готовились: четырнадцать тысяч детей было избито

в вифлеемской области в поисках Единственного, Кого хотели убить и Кого Бог

уберег от человеческой неверности, злобы. Первыми мучениками были чистые

младенцы, ничем сами не провинившиеся, убитые за Христа. Вот два ответа,

которые земля сразу, с первого же мгновения, дала любви Божией. Как же может

Бог верить в нас?

И Он верит. Он не перестал творить, Он не перестал вызывать к бытию новых и

новых людей. Но за тот ответ, который мы Богу даем, разве не будем мы

ответственны и по-иному, в обычном смысле этого слова? Когда мы станем перед

Ним уже не оторвавшись, а оторванные смертью от всего того, что нас порабощает

земле,— как мы станем перед Ним и какой ответ дадим? Когда мы увидим

Христа воскресшего, сидящего одесную Бога и Отца, но носящего на Своей плоти

язвы креста, гвоздиные язвы, раны от венца, следы ношения креста? Когда мы

увидим Его и поймем, что, если бы никого другого не было на земле, может быть,

я сам (сама) был бы причиной Его смерти, как, несомненно, каждый из нас,

потерявший единство с Богом, даже не ищущий Его всеми силами, всем сердцем,

всем умом, всей волей, всей жизнью— как каждый из нас ответствен за Его

воплощение? Без нашего греха не нужно было бы Ему воплотиться для крестной

смерти. Когда кто-то бывает убит, желая спасти нас, разве мы можем это забыть?

Нет! Но когда Бог делается человеком, когда Он бывает распинаем, умирает, когда

душой Своей человеческой Он сходит в ад, в то место, где нет Бога, в место

последнего отчуждения— мы проходим мимо Него.

Вы наверно помните рассказ о том, как на пути в Иерусалим Христос начал

говорить Своим ученикам о грядущем Своем распятии: вот, мы восходим в