Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

не было человека. Таково наше положение по отношению к другим, положение, в

которое мы ставим других по отношению к себе. Пока мы этого не изменим, мы не

будем реальностью, не будут реальностью и другие. Невозможно встретиться с

призрачным существом или с тем, что еще меньше индивидуума, который все же

обладает какой-то реальностью, даже если это реальность болезненная, замкнутая,

лишенная всякой широты.

Это верно и в отношении к Богу, и в отношении к людям. Если в человеке мы

видим только преподавателя, то и приходя к Богу, мы часто становимся на молитву

не перед Живым Богом, а перед идолом, который собрали из сведений и понятий о

Боге. Каждый образ и понятие чему-то соответствует в Боге и в этом смысле

подлинны, но в целом этот сводный образ становится преградой в то мгновение,

когда мы говорим себе: «Вот Бог».

Отношение к личности совершенно иное. Я только что говорил, что проблема

здесь другая: дело не в том, чтобы видеть себя как личность,— мы ведь

этого не можем. Личность, персона— это то, чем мы призваны стать,

преодолев индивидуума, которого эмпирически мы можем в самих себе наблюдать.

Личность может быть раскрыта только в Том, Кто ее знает, то есть в одном Боге.

В нас есть личность, которая есть образ Живого Бога. Извне эта личность представляется

под видом индивидуума. И вот аналогия, которую я хотел бы провести: мы—

это картина мастера, которая из столетия в столетие подновлялась, пока не стала

совершенно неузнаваемой. Мы стали карикатурой образа Божия. Если вы покажете

картину знатоку, он внимательно ее рассмотрит и скажет: в этом портрете бровь,

часть лица несомненно принадлежат руке мастера, все остальное— нет.

Тогда, изучая эту бровь— технику, краски, совершенное движение кисти, ее

родившей,— попробуйте снимать слой за слоем все записи. Сняв один слой,

мы скажем: «Это глубже предыдущего, но все еще не рука мастера, это запись, она

фальшива в сравнении с этим штрихом брови, с той цветовой гаммой, которая уже

без сомнения принадлежит мастеру». И так постепенно нам удается расчистить картину,