святые живут внутри себя,— по выражению одного из отцов Церкви

Vвека, «под собственной кожей». Почти все— все, потому что святые

редки и сейчас, возможно, становятся еще более редким явлением, чем в ранние

века,— практически все живут жизнью, которая как бы щупальцами выбрасывается

наружу. Люди тянут свои щупальца направо и налево к разным предметам, ко всему,

что могут вообразить привлекательного, смотря по тому, куда их толкает

вожделение. Но очень редки те, кто живет внутренне, кто свободен, потому что не

прилип ни к чему, потому что, как вы знаете, и опыт нам постоянно это

доказывает, как только мы думаем, будто чем-то обладаем, мы делаемся пленниками

этого обладания. Как только мы что-то схватим, мы обладаем тем малым, что

держим, и теряем гораздо больше. Если я возьму эти часы и зажму их в руке, у

меня больше нет руки. Достаточно мне взять в другую руку еще предмет, и я стану

совсем безруким. А если я сделаю то же самое сердцем и умом, я могу оказаться

пленником всех своих богатств.

Может быть, в этом заключается один из важных моментов, которые мы должны

принимать во внимание, когда говорим о нищете духовной, которую

предлагает нам первая заповедь блаженства (Мф5:3). Мы не можем обладать

Царством Божиим, которое есть полнота и свобода, которое есть полнота

самовластия, которое есть освобождение от всего, которое есть предание себя

Богу, которое подлинно есть свобода,— мы не можем принадлежать Царству,

если сердцем и умом, телом и всей волей и устремленностью мы полностью прилипли

ко всему, что нас окружает, и не только к тому, что видим, но и ко всему, что

можем вообразить. И чтобы быть пленником вещей, не обязательно быть привязанным

к чему-то, что больше нас самих. Мы— пленники того, что считаем своим

богатством, и с точки зрения внутренней жизни это нас связывает, мы делаемся

неспособными освободиться в этом смысле.

Так что здесь— борьба, которая состоит в высвобождении, освобождении,

борьба, которая направлена к тому, чтобы дать нам устойчивость, внутреннюю