не остается постоянным, это видение гаснет. И тогда вступает вера, уверенность,

что то, что было увидено, схвачено, «учуяно»— истинно, хотя и стало

невидимым. И верность, родившаяся из веры (верность и вера—

слова одного корня), верность, основанная на вере, является элементом

устойчивости.

Эта верность необходима в любом ответственном решении, в любом положении,

какое мы создаем, потому что в какой-то момент мы увидели больше, чем способны

видеть постоянно. Видение гаснет, уверенность остается. И эта уверенность лежит

в основе всей жизни, целой жизни. Из-за того, что мы не способны совершить акт

доверия, из-за того, что не умеем быть верными этому первичному видению и занятой

позиции, мы не способны хранить внутреннюю устойчивость и наш внутренний мир постоянно

будет под угрозой, будет постоянно ставиться под вопрос при каждой

возникающей проблеме.

Если хотите точнее понять драматическую связь, существующую между очевидностью

и глубокой реальностью, подумайте о встрече Христа после Его Воскресения с

апостолом Петром на берегу Тивериадского озера (Ин21:15—17). Христос

встречает Петра, трижды от Него отрекшегося. Он его спрашивает: Симоне

Ионин, любишь ли ты Меня больше сих? И Петр со свойственным ему порывом,

который побуждает его действовать с силой и порой необдуманно,— Петр

сразу отвечает Христу из самой глубины своего сердца, со всей правдивостью

всего своего существа: Люблю! И он не замечает вопроса. Ведь Христос не

просто его спрашивает, любит ли Петр Его, Он спрашивает Петра: любишь ли Меня больше

сих? Если бы Петр задумался, то вспомнил бы слова Христа, сказанные ранее,

некоторое время тому назад, что тот, кому больше прощается, больше любит

(Лк7:41—47). Он мог бы поставить себе вопрос— он этого вопроса себе

не поставил, он сначала ответил. И Христос его спрашивает о том же еще раз, и с

тем же порывом уверенности Петр отвечает Ему. И когда Христос ему ставит вопрос

в третий раз, Петр отдает себе отчет, что это не простой вопрос, что в нем