просто его спрашивает, любит ли Петр Его, Он спрашивает Петра: любишь ли Меня больше

сих? Если бы Петр задумался, то вспомнил бы слова Христа, сказанные ранее,

некоторое время тому назад, что тот, кому больше прощается, больше любит

(Лк7:41—47). Он мог бы поставить себе вопрос— он этого вопроса себе

не поставил, он сначала ответил. И Христос его спрашивает о том же еще раз, и с

тем же порывом уверенности Петр отвечает Ему. И когда Христос ему ставит вопрос

в третий раз, Петр отдает себе отчет, что это не простой вопрос, что в нем

что-то, что требует разрешения, что вся очевидность против него. Кто поверит,

что он любит Христа— он, отрекшийся,— больше тех, кто не

отрекался? И тогда он дает Господу этот ответ, ответ совершенный: Господи,

Ты все знаешь! Ты знаешь, что я Тебя люблю! Ты знаешь, что более глубоко,

более подлинно, чем видимость, есть подлинность всего моего внутреннего

существа.

Так вот, это мы и должны помнить, когда хотим установиться в верности и не

потерять способность быть верным: только вера, то есть уверенность в том, что

стало невидимым или еще не стало видимым (Евр11:1), может дать нам эту

прочность, устойчивость.

Если мы обратимся к области деятельности, если хотите— воли, как я уже

сказал, почти вся наша жизнь направлена вовне: вожделением, страхом,

ненавистью. И с другой стороны, в очень большой мере нас определяет все

внешнее— и это очень тревожное положение. Если вы подумаете об одном

прошедшем дне (я уж не беру дольше): сколько раз за день была акция вместо реакции?

Сколько раз за день вы действовали изнутри, свободно, без того чтобы вас

побуждали к действию, без того, чтобы само действие, его форма, его содержание

не определялись внешним побуждением, внешней причиной? Вы увидите, что это

бывает очень редко. Мы почти постоянно живем, реагируя, и почти никогда не

действуем сами. Действия нет, есть противодействие. Это указывает нам на

то, что наша жизнь— не самостоятельный свет, что мы живем отраженной