смысле, действительно положительном. Мартин Бубер передает рассказ о раввине,

который жил в Польше в XVIIIвеке, жил в крайней нужде, в холоде, голоде,

бедности и оставленности и который каждое утро радостно воспевал славу и

милость Божию. И однажды кто-то, слыша его, сказал: «Как ты можешь так притворяться!

Бог тебя лишил всего, а ты Его благодаришь за все, что Он тебе будто бы дал!» И

раввин ему ответил: «Ты ошибаешься, Бог меня ничего не лишил! Бог посмотрел на

меня и сказал: что нужно этому человеку, чтобы он действительно стал всем, чем

он может стать? Ему нужен холод, и голод, и оставленность, и нищета. И это все

Он мне дал в изобилии, и за это я Его благодарю»119.

Вот два совершенно разных отношения. Человек, материально бедный во всех отношениях,

сумел сделать свою нищету духовным богатством, а столько других, которые

гораздо лучше обеспечены, чем он, бедны, потому что их щупальца простираются во

все стороны и не в состоянии удержать все, чем можно обладать.

В евангельской заповеди блаженства нищета духовная— не просто

физическая нищета. Бедность на самом деле не делает нас нищими духом. В этой

нищете духовной есть два элемента: один— по которому мы оказываемся

лишенными всего, другой— делающий эту обнаженность благословением.

Лишенные— мы и так всего лишены. Мы были сотворены, существуем лишь по

воле Божией. Мы не обладаем своим существованием. Наша жизнь— Божий дар,

который сохраняется лишь Его постоянной, беспрерывной волей, непрестанно

поддерживающей нас. Все, что у нас есть в жизни: наше тело, воздух, которым мы

дышим, свет, который мы видим, чувства, связывающие нас с окружающим миром,

сердце, соединяющее нас с тем, что нас окружает,— да все: друзья, родные,

предметы и люди— мы не можем ни вызвать их к бытию, ни удержать их, когда

они от нас ускользают. Если подумать об этом серьезно, мы абсолютно нищи,

потому что не только у нас ничего нет, мы и сами— ничто вне

дара Божия и дара, который нам делают другие,— дара своей милости, своей

любви. Но если бы нищета духовная состояла только в этом, она не привела бы нас