началась поляризация. Одних можно было ругать сколько угодно, и даже

добродетельно было их ругать: скажем, Южную Африку каждый ругал сколько Бог на

душу положит; а некоторых других— нет, ругать не надо, потому что они «в

становлении»: скажем, террористическое движение в Африке ругать нельзя, потому

что это часть борьбы с расизмом. И тут стало очень сложно, очень скользко и, я

бы сказал, очень неприглядно, потому что тогда стали выступать на первый план

политические интересы, политические симпатии. Помню, я выступал по какому-то

поводу, и мне генеральный секретарь Всеафриканской христианской конференции

сказал: «Вы бы помолчали— все равно мы все будем голосовать против вас,

потому что мы от этих людей получаем оружие». Этим все сказано было, и тут

никакая принципиальность больше не играла роли. Поэтому сейчас экуменическое

движение стало очень сложным явлением. Я уже несколько лет не участвую в нем

как официальное лицо, но лет двадцать участвовал как представитель Русской

Церкви, и первые периоды были очень богаты содержанием; теперь все стало очень

политично, социально, и тема о христианском единстве ушла далеко на задний

план.

Это— экуменическое движение в официальном его виде. На местах оно

сыграло громадную роль, потому что сделало возможным для людей встречаться без

ненависти, встречаться с интересом, с какой-то открытостью, даже молиться

вместе. На ранних межцерковных собраниях католикам было запрещено молиться с

другими, поэтому католики стояли за дверью собрания в ожидании, что собрание

кончит молиться, и потом вступали и садились на места для обсуждения темы, а

когда в конце предстояла молитва, все католики выходили поспешно, чтобы только

не «оскверниться» общей молитвой. Теперь этого нет; теперь они участвуют, порой

руководят общей молитвой, порой молятся вместе с другими. Это же в том или ином

виде относится к разным другим группировкам; атмосфера между христианами

изменилась колоссально благодаря экуменической работе, но сближение сейчас, в

широком масштабе, в экуменическом движении как таковом, уже отошло на второй