раз и навсегда Богу, безмолвно предстоит у креста и дает Своему Сыну умереть по

Его свободной воле и по премудрой воле Отца. Ученик Иоанн знает только любовь,

совершенную, открытую веру, и он тоже стоит, безмолвно, ни словом, ни движением

не восставая против происходящего, потому что он неограниченно верит, что

совершается правда, раз его Учитель и Господь так захотел (Ин19:25—26).

А дальше еще люди— воины, которые распяли Спасителя и двух

преступников; они не чувствуют никакой ответственности, они выполняют

приказание (Лк23:33—37). Как они страшно похожи на нас, во многих

обстоятельствах нашей жизни, когда мы допускаем неправду, когда мы ее

совершаем, когда мы в ней соучаствуем и говорим: мы поступаем по закону, мы

поступаем так, потому что нам велено… Как легко перенести ответственность на

закон, на других, на обстоятельства, на свое бессилие, на что угодно, только бы

не взять на себя ту ответственность, которая могла бы в нас быть признаком

нашего человеческого благородства! И враги Христа, смеющиеся над Ним,

торжествующие, а затем толпа. Эта толпа так на нас похожа! Толпа пришла на

зрелище: жизнь бесцветна, ничего в ней не случается, и вот должна совершиться

казнь— посмотреть бы! Должны распять Того, Кто Себя объявлял Спасителем

мира, Сыном Божиим, Того, Который творил чудеса, молитву Которого слушал Бог,—

пойти бы посмотреть: что дальше будет? (Лк23:35). Не для того, чтобы

соучаствовать, а для того, чтобы посмотреть, или соучаствовать только краем

души, взволноваться— и только.

Мы не идем смотреть на казни, нас не допускают в тюрьмы, редко-редко мы пойдем

в больницу, но как часто бывает, что, когда у кого-то горе, вокруг него

собираются друзья разделить горе. Но как неравномерно и несправедливо это горе

разделяется. Человек придет к другому, посидит, послушает, изнутри своего

благополучия скажет несколько утешительных слов, или по случаю чужого горя

возродится воспоминание о собственном горе, и он с ним поплачет, или, в лучшем

случае, на какой-то недлительный срок проснется настоящее сострадание, но как