Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

византийского императора— и тогда толпы хлынули. Многие ожидали,

вероятно: если сойдет со креста, тогда можно Ему последовать, можно разделить

Его победу. Об этом думали даже Его ученики Иаков и Иоанн; когда Христос им

говорил о том, что с Ним должно произойти, на пути в Иерусалим они подошли,

прося, чтобы им было дано сесть по правую и левую руку победившего Христа в

Царстве Божием. Христос их спрашивает: можете ли пить Мою чашу, креститься Моим

крещением?— то есть: можете ли разделить всю Мою судьбу? И на их ответ:

можем!— Он говорит: вы все со Мной разделите, но дать вам сесть по правую

и левую руку от Меня— не от Меня зависит (Мк10:35—40). Это значило:

будьте вы верны Мне до конца: разве вы Богу не можете поверить, что и Он

будет верен?

Это обращено ко всем нам, как было обращено безмолвно с креста ко всем тем,

которые ждали явления победы для того, чтобы примкнуть к Победителю: вы готовы

разделить со Мной Мою крестную земную участь? вы готовы пройти тем путем,

которым Я иду, путем жертвенной любви, забывающей себя, имеющей заботу только о

том, чтобы люди поверили в любовь Божию и стали Божиими людьми?

А были, верно, другие люди в этой толпе у Голгофы, которые были в сердце

ранены Христовыми словами, проповедью, чудесами, в конечном итоге— Его

образом и которым страшно было: а вдруг все это правда?! Потому что тогда надо

все менять в жизни, продолжать жить так, как я жил доселе, нельзя: нельзя жить

для себя, нельзя жить для малого круга своих, надо признать своим самым близким

ближним того человека, который во мне больше нуждается, надо научиться любить,

то есть жить другим и для другого. Стояли, думали: если умрет Христос на

кресте, то, значит, все это мечта, все это нереально и, значит, можно жить, как

жили до сих пор, можно жить безответственно, хищнической, сосредоточенной на

себе и на своих жизнью; тогда этот ужас любви, требующей всего, может быть

отстранен… И стояли и с надеждой ждали, что умрет Христос.

Разве мало таких людей теперь, и разве нет в каждом из нас чего-то от этих