стараемся, умудряемся ослабить действие каждого слва, а слов,

которые не допускают ослабления,— забыть, отложить: это не для меня! Это

для сильных, это для святых! А Евангелие сказано каждому, благая весть

провозглашена для каждого, вся благая весть— о том, что каждый из нас

призван жить всей жизнью Божией и что каждый способен на это, лишь бы он дал

Богу простор и свободу действовать.

Первое слово благовестия— это Рождество Христово. Он пришел к нам,

чтобы показать, как человек приходит, кем он является на земле: сплошной

любовью, беззащитной, уязвимой, никогда не слабеющей, отдающейся до конца.

Сколько говорят о невинности, о святости младенчества и детства, как легко люди

умиляются над ребенком, а ребенок нам поставлен Христом как образ того, чем мы

должны быть: доверием до конца, бесстрашием, любовью, чистотой сердца,

беззащитностью (Мф18:3). Вот о чем нам говорит Рождество Христово. Бог

стал человеком и явил нам Себя не в Своем величии, а в изумительной Своей

любви. Что же нам делать в ответ на это? Любовью Божией мы спасены; разве этого

недостаточно, чтобы ответить Богу ликованием, радостью, ласковой и благодарной

любовью? А если так, то надо, чтобы вся наша жизнь была Богу радостью, чтобы Он

видел из всех наших мыслей, чувств, волеизъявлений и поступков, что Он не

напрасно нас возлюбил, не напрасно родился в мир, не напрасно жил, не напрасно

учил, не напрасно страдал, не напрасно умер, не напрасно измерил глубины ада,

что все это не напрасно было, что все это нашло отклик в наших душах,

выражающийся всей жизнью.

В одном памятнике немецкой протестантской письменности XVIвека есть

две части: в первой говорится о Боге, а во второй— о том, что мы

(некрасиво, как мне кажется) называем своими «обязанностями» перед Богом, перед

собой, перед ближним, перед обществом. Обязанность— холодное слово, оно

значит— связанность, оно значит— несвобода поступить иначе, а наша

радость именно в том, что мы свободны так поступать. И вот все это собрано под