бессмысленной как будто: смерти, которой в Нем не было, которая будет нанесена

Ему. Ждал смерти, которая даже не Его смерть, а смерть человечества, которую Он

на Себя взял. И Он три раза молился Отцу: Отче! Пронеси эту чашу! Отче, если

нельзя ей пройти мимо— да, Я ее приму… Отче! Да будет Твоя воля…

(Мф26:36—46). Моление о чаше— это борение Христа перед смертью,

содрогание всего Его человеческого естества при мысли о смерти, внутренняя

борьба, преодоление всего, чтобы только была спасительная всем воля Божия.

Христос три раза подходил к Своим ученикам в надежде, что Он встретит

человеческий взор, услышит человеческий голос друга, прикоснется к руке, к

плечу одного из них,— они спали: их одолела усталость, поздний час,

холод, тоска; два раза Он вернулся, и три раза Он остался один перед Своей

смертью, вернее, перед смертью человеческого рода, которую Он на Себя принял.

Наталья была одна, было холодно, темно и одиноко, некуда было пойти, не к

кому было выйти. Или, вернее, можно было выйти: стоило переступить через

порог— и уже она была Наталья, а не та женщина, смерть которой станет ее

смертью. И она осталась в этом кругу смерти волей и любовью. И, верно, в эту

ночь поднимались перед ней и вопросы. Если мать смогла уйти, если мать может

быть спасена с детьми— тогда стоило пережить эту гефсиманскую ночь и

расстрел, а вдруг все это окажется напрасно? Вдруг они будут взяты, вдруг они

будут расстреляны, и ее жертва будет уже никому не нужна?

Этот вопрос встал перед самым великим из пророков Ветхого Завета, стоящим на

грани ветхого и нового времени, Иоанном Крестителем. Когда он был заключен в

тюрьму, в ожидании своей смерти, он послал двух учеников к Спасителю спросить: Ты

ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? (Мф11:3). Что

кроется за этим вопросом? Не страшный ли вопрос: для чего я сейчас умру? Ради

чего? Если Христос— Тот, Кого мир ожидает, тогда изнуряющий подвиг ранней

молодости, героический подвиг зрелых лет и ожидаемая смерть осмысленны, тогда

их можно принять, но вдруг окажется, что он ошибся? Вдруг он ошибся в том, что