несколько категорий.

Некоторые вступают в брак, вернее, я бы сказал, в сожительство, потому что

они нравятся друг другу, потому что между ними существует физическое или

психологическое притяжение. Они не ищут в браке осуществления какой-либо цели,

не хотят чего-то достигнуть, им кажется, что если они могут удовлетворить один

другого телесно или психологически, то все уже достигнуто. Для этого они не

ищут ни Божиего благословения, ни того, чтобы включить себя в человеческое

общество и внести в него что-то новое.

Другие ищут брака, потому что между ними есть согласованность душевная,

телесная, но вместе с этим и общность какого-то идеала. Они хотят стоять не

лицом к лицу, а плечом к плечу, они не хотят провести жизнь во взаимном

созерцании и взаимном удовлетворении, они хотят вместе вступить в жизнь

и творить жизнь. В зависимости от того, каковы их убеждения, одни—

неверующие— будут строить общество без Бога, но искать в нем всю

доступную им глубину по отношению к человеку, другие— верующие—

будут искать какого-то иного измерения. Некоторые верят просто в какое-то

неопределенное божество, в какую-то высшую силу и будут, с одной стороны,

искать благословения этой силы, доброго слова, сказанного от имени этого

божества, а с другой стороны, будут вдумываться: как можно создать брак,

который был бы больше человека, был бы настолько велик, чтобы стать всечеловеческим.

Те, кто верят в определенного Бога (сейчас я буду говорить с точки зрения

христианина), будут искать осуществления брака по таким образцам, которые нам

даны в христианской Церкви: брак как единство, брак как образ вечной жизни. О

браке как единстве я уже упоминал. И кроме того, есть вечное измерение в браке,

которое, может быть, лучше всего выразил французский писатель Габриель Марсель.

Он пишет: «Сказать человеку: „Я тебя люблю“— то же самое, что сказать

ему: „Ты будешь жить вечно, ты никогда не умрешь“»177.

В таком отношении брак для христианина не является чем-то статическим, а