цель брака— рождение детей, то всякое действие, направленное против

этого, является посягательством на брак в главной его цели. Следовательно,

любые противозачаточные методы, искусственные или естественные, и даже

супружеское воздержание, имеющее целью исключить деторождение, есть грех,

посягательство на главную цель брака; этот момент в энциклике лишен логики и не

выдерживает критики.

Думаю, что одна из проблем, которые здесь встают, это проблема оценки

телесных отношений между двумя человеческими существами в браке. На основании

энциклики в целом и всего ее контекста создается впечатление, что телесная

жизнь в браке рассматривается здесь просто как плотские сношения в том

отрицательном смысле, который придает этому выражению аскеза. Здесь как бы

раздвоение сознания: с одной стороны, брак по самому определению направлен на

деторождение, а с другой стороны, физические отношения отмечены печатью некой

уродливости, с ними связывается представление дефективности. Очень ясно

чувствуется, что идеал здесь— жизнь монашеская, жизнь воздержания.

Совершенно иное в православном богословии. У нас существует богословие материи,

богословие тела, основанное на том положении, что Бог создал человека как

существо не только духовное или душевное, но также и материальное, связанное с

совокупностью всего видимого и осязаемого творения,— богословие,

основанное прежде всего на Воплощении. Воплощение это не просто Божественный

акт, в котором Бог становится человеком, это такое Божественное действие, в

котором Бог принимает на Себя видимое и осязаемое вещество созданного Им мира.

Он соединяется не только с человечеством, Он соединяется с космической

реальностью материи, и наше отношение к материи очень отлично от так часто

встречающегося монофизитского отношения к ней183.

Третий момент— это развитие только что сказанного, а именно наше

отношение к половому воздержанию в браке. Слово «целомудрие», несколько раз

встречающееся в службе брака, часто понимается как относящееся к плоти, к