поколений, мы видим, что число их дней постепенно сокращается. Есть место в

Библии, где говорится, что смерть покорила человечество постепенно. Смерть

пришла, хотя еще сохранялась и сила жизни, но от поколения к поколению смертных

и греховных людей смерть все укорачивала человеческую жизнь. Так что в смерти

есть трагедия. С одной стороны, смерть чудовищна, смерти не должно бы быть.

Смерть— следствие нашей потери Бога. Однако в смерти есть и другая сторона.

Бесконечность в отлученности от Бога, тысячи и тысячи лет жизни без всякой

надежды, что этой разлуке с Богом придет конец,— это было бы ужаснее, чем

разрушение нашего телесного состава и конец этого порочного круга.

В смерти есть и другая сторона: как ни тесны ее врата, это единственные

врата, позволяющие нам избежать порочного круга бесконечности в отделенности от

Бога, от полноты, позволяющие вырваться из тварной бесконечности, в которой нет

пространства, чтобы снова стать причастниками Божественной жизни, в конечном

итоге— причастниками Божественной природы (2Пет1:4). Потому

апостол Павел мог сказать: жизнь для меня— Христос, и смерть—

приобретение (Флп1:21), потому что, живя в теле, я отделен от Христа

(2Кор5:6)… Потому что в другом месте он говорит, что для него

умереть не означает совлечься себя, сбросить с плеч временную жизнь, для него

умереть означает облечься в вечность (2Кор5:4). Смерть не конец, а

начало. Эта дверь открывается и впускает нас в простор вечности, которая была бы

навсегда закрыта для нас, если бы смерть не высвобождала нас из рабства земле.

Двойственное отношение

В нашем отношении к смерти должны присутствовать обе стороны. Когда умирает

человек, мы совершенно законно можем сокрушаться сердцем. Мы с ужасом можем

смотреть на то, что грех убил человека, которого мы любим. Мы можем

отказываться принять смерть как последнее слово, последнее событие жизни. Мы

правы, когда плачем над усопшим, потому что смерти не должно бы быть. Человек

убит злом. С другой стороны, мы можем радоваться за него, потому что для него