него и познать его как изумительную красоту, которая постепенно раскрывается,

растет, расцветает. Это можно увидеть только как бы извне. Но если ты сам

уйдешь ниже корней, то никогда не увидишь ни ростка, ни цветка, ни плода.

По учению некоторых отцов Церкви, которое, впрочем, совпадает с некоторыми

научными исследованиями, первый человек был создан, содержа в себе все

возможности и мужского, и женского бытия. То есть он не был гермафродитом в том

смысле, что он не был и мужчиной, и женщиной,— он был совокупностью всех

тех возможностей, которые потом могли расцвести в полноте и женственности, и

мужского состояния. Очень интересно видеть в Библии, что Адам был создан, жил,

и в какой-то момент— именно не изначально— Бог привел к нему всех

существующих животных, и Адам увидел, что он— единственное существо,

которое не имеет себе как бы напарника. Он один, а у всех других существ есть

женский и мужской пол. И вдруг Адам осознал себя одиноким. В этот момент Бог

сказал: не хорошо быть человеку одному, и, как говорится в наших

переводах, навел на человека крепкий сон (Быт2:18, 21).

Это выражение не всегда удовлетворительно, вернее, меня не удовлетворяет.

Греческий текст употребляет гораздо более интересное выражение: греческий текст

нам говорит, что Адам вошел в состояние экстаза, исступления. Вы меня, может

быть, спросите, какая разница? Разница громадная: уснуть— это потерять

сознание и быть как бы ниже себя самого, исступление, экстаз— это

состояние, когда человек теряет себя, потому что перерастает себя, это

состояние восторга по сравнению с состоянием уныния.

И вот в этом состоянии восторга из него как бы рождается Ева. Первая их

встреча замечательна. Они встречаются лицом к лицу, Адам смотрит на Еву и

говорит: это плоть от плоти моей, это кость от костей моих, это я— и это

она. Еврейский текст в этом смысле гораздо более разителен тем, что там

употреблены слова иш и иша, мужская и женская форма одного и того

же слова. По-русски, когда мы говорим «мужчина» и «женщина», мы употребляем