отличаются, но у них горит сердце, у них непреклонная воля и они верят во

что-то большее того, чем живут все окружающие. Если вы подумаете о разных

преобразованиях, которые происходили в течение всей истории человечества, то

увидите, что эти преобразования совершали не обязательно гении, а люди, у

которых было чистое сердце и видение.

И вот Моисей оказался таким человеком, причем у него были свойства, которые

как будто делали его неспособным на это: он был гугнивый, то есть заикался

(Исх4:10), он ничем особенно не выдавался. Но он встретил Бога лицом к

лицу; и бросив взор на своих единоплеменников, увидел в них то, что они собой

представляли: народ, призванный к свободе, к творчеству, народ, кому

предначертано быть почвой, из которой родится будущее человечества. И Моисей

нашел в себе— не силы, а послушливость, он отдал свою волю Богу. И когда

между Богом и Моисеем шла речь о том, что он должен вывести евреев из плена, он

замечательно сказал Богу: но Ты с нами пойдешь? если Ты с нами не пойдешь,

нам идти незачем. Он знал, что речь идет не о том, чтобы высвободиться из плена

и создать новую гражданскую родину, а о том, чтобы стать Божиим народом и

создать такое Царство, где бы царствовал Бог, где все были бы Божиими слугами,

Божиими священниками, богопочитателями. Это и делает Моисея великим.

Святые отцы устанавливали некоторую параллель между Моисеем и Христом.

Спаситель земли не был царем, не был вельможей, не был властителем. Он был

неизвестным из Назарета. С точки зрения людей за этим ничего не стояло. Да, Он

был Богом, ставшим Человеком, но в глазах Своих современников Он был одним из

них; и немудрено поэтому, что Нафанаил, когда ему сказали, что в лице Иисуса

Христа ученики нашли Спасителя, Христа, Мессию, возразил: может ли что хорошее

выйти из Назарета? (Ин1:46). Кана Галилейская, где жил Нафанаил, на

расстоянии нескольких километров от Назарета. Что бы вы сказали, если бы вам

кто-то заявил, что живущий на расстоянии нескольких километров молодой человек,

которого вы знали чуть ли не с детства, оказывается— Сын Божий