может литься свободно, изливаясь во все стороны. Вот такими они были созданы, и

в течение какого-то времени они должны были возрастать— не в том смысле,

что они могли стать чище и светлее: они уже были чистыми. Но речь здесь

идет не о хрусталиках, а о настоящих, живых существах, которых Бог призвал идти

к Нему, возрастать, освобождаться от своей тварности и приобщаться ко всему

Божественному— не слиться с Богом, а приобщиться ко всей Его святости, ко

всей Его Божественной чистоте и красоте. Один из древних писателей говорит, что

ангелы начали так возрастать и на каждой ступени, на каждом шагу своего

возрастания видели, что они делались все более прекрасными, что общение с Богом

делало их все более светлыми, святыми, совершенными. Но каждый раз, для того

чтобы достигнуть большей святости, большего совершенства, большей красоты, им

надо было внутренне отказаться от той красоты, от той полноты и совершенства,

которых они уже достигли. И пришел момент, когда некоторые ангелы заколебались,

как бы загляделись на себя и им стало жалко потерять то, что у них есть, ради

того чтобы двинуться в неизвестность. Да, они знали слово Божие, Его призыв:

оставь все, отрекись от себя, и ты вырастешь в новую меру совершенства и

красоты,— но им стало страшно: как же потерять ту дивную красоту, которая

уже есть во мне?!

Есть древний рассказ из греческой мифологии о том, как изумительно

прекрасный юноша увидел свое отражение в воде и так пленился этой красотой, что

не мог оторвать взор и умер, оказавшись не способным закрыть глаза на свою

собственную красоту. Нечто подобное, может быть, случилось и с ангелами.

Некоторые заколебались: как я могу отрешиться от того, что у меня есть, что

так чисто, светло, прекрасно, так божественно, ради того чтобы вырасти в новую

меру? И в момент, когда ангел Божий загляделся на себя и как бы отвел свой взор

от Бога, отказался забыть о себе, чтобы знать только Бога, он стал тварью до

конца, погрузился в тварность и потерял свое общение с Богом. Он стал иным существом,

не имеющим общения с Богом, находящимся уже не в единении с Ним, а отдельно. Он