собственную красоту. Нечто подобное, может быть, случилось и с ангелами.

Некоторые заколебались: как я могу отрешиться от того, что у меня есть, что

так чисто, светло, прекрасно, так божественно, ради того чтобы вырасти в новую

меру? И в момент, когда ангел Божий загляделся на себя и как бы отвел свой взор

от Бога, отказался забыть о себе, чтобы знать только Бога, он стал тварью до

конца, погрузился в тварность и потерял свое общение с Богом. Он стал иным существом,

не имеющим общения с Богом, находящимся уже не в единении с Ним, а отдельно. Он

стоял перед Богом, лицом к лицу, но уже потемневший, пленник своей тварности; а

быть пленником своей тварности в отрыве от Бога— значит погрузиться во

зло, в смертность, в разрушение. Это и случилось с некоторыми ангелами, которых

мы теперь называем бесами.

Для современного человека, особенно воспитанного в безрелигиозном или

антирелигиозном мире, трудно принять мысль о том, что действительно существуют

темные силы— не только затемненные области в нашей собственной душе, но темные

силы бесовские. И, однако, у нас есть свидетельства множества людей, тысяч

святых, которые опытно знают и познали существование бесов и их страшную силу

над нами. Если только мы в себе носим скверну, то темные силы используют эту

скверну. Мы слишком слепы, мы бессильны против них, мы не знаем, как с ними

справиться, что нам сделать, поэтому в Молитве Господней «Отче наш» мы молимся:

избави нас от лукавого. Защити, Господи! Ты Один— и это видно из

всего Евангелия— Своим державным словом можешь остановить их действие,

изгнать их.

А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в

пустынное место, и там молился (Мк1:35).

Когда мы молимся, мы обращаемся к Богу, Который как бы вне нас в каком-то

отношении. Но Христос— Сын Божий, Он Сам— Бог. Тут встает вопрос:

если Христос— Бог, ставший человеком, если Он— Сам Бог, что для

Него значит молитва? Мы знаем, что такое молитва в нашем опыте. Иногда, даже