матерь (Мк3:31—35).

Недоумение ближних Христа весьма понятно. Он бросил Свое ремесло, увлекается

проповедничеством, не радеет о Своем здоровье и даже о пище, нарушает

общепринятые правила и религиозные обычаи, возбуждает против Себя книжников,

придворную партию. Поэтому родные Христа естественно опасались, что Он лишился

разума, и хотели уговорить Его вернуться домой. Он и это горе испытал на Себе:

быть непонятым самыми близкими родственниками, даже братья Его— и те не

верили в Него, они поверили, когда убедились в факте Его Воскресения.

Тут ставится вопрос: кто же наш ближний? Сказано в Евангелии, что пришли к

Христу самые близкие Ему люди: и Мать Его, и сводные Его братья и сестры. Как

же определить, кто мой ближний? Христос говорит в Евангелии же: кто будет

исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь. Мы считаем ближними

своих кровных, близких, но если мы вступаем в евангельский дух, мы должны

понять, что не можем разделять мир на своих и на чужих. Если наши близкие по

крови, наши родные вовсе чужды Евангелию, Христу, Богу, они в какой-то мере не

приобщены тому основному, что является нашей жизнью. Это не значит, что мы

должны от них отвернуться, это не значит, что они нам делаются чужими,—

это значит, что на другом плане есть люди, которые нам даже ближе, с кем мы разделяем

опыт такой глубины, такой значительности, какого не можем разделить с нашими

единокровными.

Тут встает перед нами— не проблема, а задание. Если мы познали Бога, а

наши самые близкие, родные Его не познали, они нам остаются и матерью, и отцом,

и братом, и сестрой, и другом, но мы посланы к ним для того, чтобы раскрыть

перед ними глубины нашей собственной души. Сделать это можно не «проповедью»,

не тем, чтобы «возвещать правду» ее не знающим, и, конечно, не упреками, а тем,

чтобы им показать всей своей жизнью, сиянием нашей жизни, что есть иное

измерение, чтобы они через любовь к нам, через близость к нам приобщились тому,

что для нас является предельной и последней глубиной жизни.