Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

в конечном итоге— встретить лицом к лицу собственную смерть, сначала как

возможность, вернее, неизбежность, но неизбежность часто как будто настолько

далекую, что мы с ней не считаемся,— а затем и как саму реальность,

грядущую на нас. Поэтому я остановлюсь на этой теме— утрате близких.

Я уже упоминал, что одна из проблем, сразу встающих перед тем, кто потерял

близкого человека,— это чувство, ощущение одиночества, оставленности тем

порой единственным человеком, кто имел для нас значение, кто заполнял все

пространство, все время, все сердце. Но даже если сердце не было заполнено

целиком, усопший оставляет после себя громадную пустоту. Пока человек болеет,

мы погружены в мысли и заботы о нем. Мы действуем собранно и целенаправленно.

Когда человек умер, очень часто оставшимся кажется, что их деятельность потеряла

смысл, во всяком случае, не имеет непосредственной цели, центра,

направленности; жизнь, которая, хотя была тяжела и мучительна, текла потоком,

становится трясиной. Одиночество означает также, что не с кем поговорить,

некого выслушать, не к кому проявить внимание, что никто не ответит, не

отзовется и нам некому ответить и отозваться, а это означает также очень часто,

что только благодаря ушедшему мы имели в собственных глазах некую ценность: для

него мы действительно что-то значили, он служил утверждением нашего бытия и

нашей значимости.

Габриель Марсель говорит, что сказать кому-нибудь: «Я тебя люблю»— то

же самое, что сказать: «Ты никогда не умрешь»33.

Это можно сказать и в случае смертной разлуки. Нас оставил человек— и

некому больше утверждать нашу высшую ценность, наше предельное значение. Нет

того человека, который мог бы сказать: «Я люблю тебя», и следовательно, у нас

нет признания, утверждения в вечности… Этому тоже надо уметь посмотреть в лицо.

Такое нельзя, невозможно отстранить, от этого не уйдешь. Образовалась пустота,

и эту пустоту никогда не следует пытаться заполнить искусственно чем-то мелким,

незначительным. Мы должны быть готовы встретить горе, тоску, смотреть в лицо