и ум отозвались и на услышанное мы сами ответили: «Как это истинно! Как это

прекрасно! Ради этого, с этим стоит жить, можно жить!» Как апостол Павел

сказал, можно и умирать ради этого, потому что это так дивно, так драгоценно

(Флп1:29).

Я уже говорил о том, что некоторые люди слышат— и до них слово не

доходит, видят— и остаются слепыми. У пророка Исаии говорится именно об

этом, но немного более пространно. Пророк говорит словом Божиим:

И сказал Он: пойди и скажи этому народу:

слухом услышите— и не уразумеете, и очами смотреть будете— и не

увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои

сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не

обратятся, чтобы Я исцелил их (Ис6:9—10).

Эти слова обращены ко всем нам. Берегись, человек! Берегись, потому что если

ты по молодости, по отсутствию зрелости еще не можешь всего понять, то ты

должен понять хотя бы то, что тебе доступно. А если ты не понимаешь ничего,

поставь перед собой вопрос: что же со мной делается? Говорятся слова простые,

слова, которые всякий человек может, как слова, понимать— а до меня они

не доходят. Не понимаю, ничего это для меня не значит. Неужели мое сердце стало

таким грубым, что оно способно отозваться только на подобное же грубое, земное?

или я сомкнул глаза, потому что не хочу видеть?

Есть страшное место в Евангелии, в рассказе о событиях Страстной седмицы.

Воины взяли Христа, привязали Его к столбу, завязали Его глаза, начали Его

ударять в лицо и говорить: ну что, Пророк, теперь прореки, кто тебя ударил!

(Мф26:28). Разве мы не поступаем так— не только по отношению к

Богу, но и ко многим людям? Мы стараемся не видеть, как другого человека

ударяем в лицо и говорим: «А разве я тебя ударил? Я же тебя люблю, я тебе

друг». Поставим перед собой вопрос: не сомкнули ли мы недоброй волей свои

глаза? не заткнули ли уши? не отупели ли мы от того, что заняты всем, кроме