у нее нет физического тела, которое мешало ей видеть эти воды как они есть.

Вот одна из причин, почему так часто истина, предстающая нам как таковая,

абстрактно, не достигает до нас, притча же доходит до нас в той степени, в

какой мы способны воспринять ее. Иногда притчу надо пояснить: апостолы ничего

не поняли в притче о семени и сеятеле, а им надо было понять, необходимо было

понять.

Вы, вероятно, помните, как Христос обращался к толпе. Он шел, Его окружала

толпа, и Он говорил с учениками, потом кто-то из толпы задавал вопрос, и Он

отвечал. И что случалось? Представим себе небольшую толпу— вроде нас

сейчас, и Христос говорит с учениками о вещах, которые на грани их понимания,

но Он сеет семена, которые принесут плод после Его смерти и воскресения, когда

ученики поймут все, что стоит за словами. А затем вдруг кто-то, женщина,

мужчина, выступает вперед и ставит вопрос, и Христос прерывает Свою беседу с

учениками и отвечает на вопрос. А что делает толпа? Нам ничего об этом не

говорится, но так легко себе представить, что в этой толпе есть мужчины,

женщины, у которых этот вопрос еще не сформулировался достаточно ясно, чтобы

поставить его, но уже где-то созревает, он уже принимает некие очертания, хотя

человек еще не способен выразить его словами, и вот кто-то задал вопрос: это же

мой вопрос! И они слушают. Но есть и другие люди, у которых никогда не

возникало подобного вопроса, они, вероятно, переглядывались и говорили: о чем

это они? Один глупец задал нелепый вопрос, а Этот тратит время на ответ! Что

это с ними?

Так вот, что-то подобное происходит с нами, когда мы читаем Евангелие; такие

случаи встречаются и в житиях святых. Иногда в житии мы видим, как святого окружают

люди и святой совершает непонятный поступок. Я сейчас думаю о святом Амвросии

Оптинском. Он беседовал с группой просвещенных людей, которые ставили ему

вопросы о духовной жизни, и вдруг он оставил их, бросился в толпу, вытащил из

толпы убого одетую старую крестьянку, посадил ее рядом с собой на пенек и стал