Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
многое упрямством, крепостью своей. Но достичь того, что составляет
человеческое призвание, мы не можем своими силами: мы не можем своими силами
стать братьями и сестрами Христа, детьми Божиими, не можем стать живыми
членами, частицами таинственного Тела Христова, не можем стать местом
пребывания Святого Духа и быть Им так пронизаны, как железо может быть
пронизано огнем, мы не можем стать причастниками Божеского естества (2Пет1:4)
своими силами— ничего не можем сделать того, что составляет настоящее,
предельное наше человеческое призвание.
Поэтому Богу мы можем предложить только свою открытость; как мы говорим: Прииди
и вселися в ны215.
Открыться и дать Богу дохнуть в нас, как поворачивают парус, чтобы ветер его
наполнил, как можно открыть окно, ставни, чтобы свет пролился в комнату, как мы
можем раскрыть наш ум и сердце другому человеку или пониманию,— вот что
мы можем сделать. Но это требует подвига, усилия, это требует выбрать Бога
вместо себя, выбрать настоящее свое призвание вместо бесконечно мелких вещей, в
которых мы можем быть удачливы, которых мы можем достигнуть. Мы можем
достигнуть образования, учености, в значительной мере развить свои таланты, но
этим не ограничивается наше человеческое призвание, хотя это может быть
частицей того, что выкует из нас человека. Но последнее наше призвание—
стать по отношению к себе и по отношению к небу, по отношению к человечеству,
по отношению к космосу и по отношению к Богу тем, чем был, есть и остается
Христос. И поэтому, когда мы говорим: Да приидет Царствие Твое,—
мы просим в первую очередь: Господи! Приди и воцарись во мне! Я Тебе открываю
дверь всей своей жизни, ума, сердца, воли, действий— всего: приди! Во мне
есть сопротивление— победи! Во мне будут моменты бунта— победи и
тут! Я хочу Твоей победы, чего бы это ни стоило мне по человечеству, то есть
человечеству в самом малом смысле этого слова, тому, что мы называем мое
человечество— моя немощь, моя малость, мое недостоинство.