плоскости. Полюби вот этого человека. И когда ты его полюбишь, когда для тебя

эта икона станет драгоценнейшей, тогда ты сможешь, с одной стороны, с глубокой

болью обнаружить, как некоторые свойства или черты твоей личности эту икону

уродуют, портят, оскверняют. И с другой стороны, поняв это, ты сможешь смотреть

на других людей совершенно другими глазами. Ты увидишь в них две вещи сразу: и

икону, и раненность этой иконы, тогда как мы, большей частью, видим только

изуродованность и забываем, что за ней— икона. И к этой иконе мы должны

относиться бережно, с такой любовью, так нежно и благоговейно, именно потому,

что она осквернена, и испорчена, и ранена; это одно.

А второе— вопрос прощения, потому что то, что в нас есть взаимно

трудного, конечно, ранит взаимно. Где же начинается прощение? Если мы подумаем

о Христе, то совершенно ясно, где оно начинается. Христос нас возлюбил во грехе

нашем и пришел к нам— грешным. Он не ставил нам условия: приду, только

если вы исправитесь. Он не сказал: Я приду к вам, несмотря на то что вы такие

уродливые. Он просто пришел к нам и явил нам всю красоту человечества, явил всю

красоту того, что представляет собой человек, явил также всю Божественную

любовь к нам, падшим, греховным, разбитым людям. И вот так мы должны друг ко

другу относиться. То есть когда между двумя людьми ссора, когда в том или

другом человеке есть такие свойства, которые нам еле выносимы, мы должны этого

человека воспринять: воспринять таким, какой он есть, и его нести. Нести его,

по Христовой притче, как Он несет пропавшую овцу (Лк15:3—7): она ушла,

заблудилась, была в страхе, взывала к пастуху, который благодаря этому ее

нашел, взял на плечи и принес обратно, домой. Либо (и это очень реально было в

некоторые эпохи, бывает реально и теперь) мы должны быть готовы— со

страхом порой, с ужасом— друг друга нести на плечах, как Христос нес Свой

крест: взять человека на свои плечи, зная, что это крест, на котором мы будем

распяты, на котором мы умрем, но, умирая, сможем сказать, как Христос сказал: Прости

ему, прости ей, прости им: они не знают, что делают…