должны быть в том, чтобы наша воля и воля Божия стали одно, чтобы одно проникло

в другое.

Есть смелое место у одного духовного писателя, кажется Марка Подвижника, где

он говорит: если и Бог станет перед Тобой и скажет: сделай то или другое—

и твое сердце не может ответить «Аминь!»— не делай этого, потому что Богу

не нужен твой поступок, Ему нужно твое сердце.

Вот о чем мы должны думать и как переживать слова молитвы: Да будет воля

Твоя. Да! Пусть она будет и во мне! Пусть так соединится моя воля с Твоей,

чтобы, когда Ты что-нибудь желаешь, это было бы и моим желанием, чтобы не было

противоречия, столкновения или расхождения между нашими волями, чтобы Твоя воля

и моя были как гармония между двумя музыкальными нотами, чтобы было единство

между Твоей волей и моей. И это задача, которую мы должны решать, читая,

вчитываясь в Священное Писание, вчитываясь в то, что Христос явил в Себе и

сказал о том, каков настоящий человек.

И тогда мы можем вырасти в эту меру.

Зов Божий и путь спасения

Зов Божий и путь спасения216

С каждым годом мне представляется все более трудным сказать на наших

говениях что-то новое: мы столько лет живем одной, общей церковной жизнью,

столько лет делимся чувствами и мыслями, столько лет слышим те же евангельские

чтения и врастаем в них вместе, что, кажется, я могу лишь повторять то, что

столько раз говорилось.

А вместе с тем, если задуматься, какой плод мы принесли за годы нашей жизни

оттого, что слышали слова Самого Бога, ставшего Человеком, то приходится

признать: нет, надо вновь и вновь говорить то же и о том же! И говорить надо, и

особенно надо принять в собственное сердце, что Господь зовет, молит, убеждает,

требует— а мы остаемся такими бесчувственными и глухими. Мы привыкли даже

к таким страшным вещам, как повесть о распятии Христовом; когда мы ее слышим, в

глубине души что-то нам говорит: да, но Он воскрес!— и поэтому ужас этого

события, темнота страшной ночи Великой пятницы еле-еле доходят до нашего

сознания, до нашего чувства.

Когда я говорю «нас», я именно думаю о всех нас и о себе в первую очередь.

Когда я впервые читал Евангелие, я был до глубины души, до самых недр своего

существа потрясен, казалось: теперь, когда я это знаю, вся жизнь должна стать

иной, жить, как все живут, невозможно! И оглядываясь на свою жизнь, я с болью