Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
должны быть в том, чтобы наша воля и воля Божия стали одно, чтобы одно проникло
в другое.
Есть смелое место у одного духовного писателя, кажется Марка Подвижника, где
он говорит: если и Бог станет перед Тобой и скажет: сделай то или другое—
и твое сердце не может ответить «Аминь!»— не делай этого, потому что Богу
не нужен твой поступок, Ему нужно твое сердце.
Вот о чем мы должны думать и как переживать слова молитвы: Да будет воля
Твоя. Да! Пусть она будет и во мне! Пусть так соединится моя воля с Твоей,
чтобы, когда Ты что-нибудь желаешь, это было бы и моим желанием, чтобы не было
противоречия, столкновения или расхождения между нашими волями, чтобы Твоя воля
и моя были как гармония между двумя музыкальными нотами, чтобы было единство
между Твоей волей и моей. И это задача, которую мы должны решать, читая,
вчитываясь в Священное Писание, вчитываясь в то, что Христос явил в Себе и
сказал о том, каков настоящий человек.
И тогда мы можем вырасти в эту меру.
Зов Божий и путь спасения
Зов Божий и путь спасения216
С каждым годом мне представляется все более трудным сказать на наших
говениях что-то новое: мы столько лет живем одной, общей церковной жизнью,
столько лет делимся чувствами и мыслями, столько лет слышим те же евангельские
чтения и врастаем в них вместе, что, кажется, я могу лишь повторять то, что
столько раз говорилось.
А вместе с тем, если задуматься, какой плод мы принесли за годы нашей жизни
оттого, что слышали слова Самого Бога, ставшего Человеком, то приходится
признать: нет, надо вновь и вновь говорить то же и о том же! И говорить надо, и
особенно надо принять в собственное сердце, что Господь зовет, молит, убеждает,
требует— а мы остаемся такими бесчувственными и глухими. Мы привыкли даже
к таким страшным вещам, как повесть о распятии Христовом; когда мы ее слышим, в
глубине души что-то нам говорит: да, но Он воскрес!— и поэтому ужас этого
события, темнота страшной ночи Великой пятницы еле-еле доходят до нашего
сознания, до нашего чувства.
Когда я говорю «нас», я именно думаю о всех нас и о себе в первую очередь.
Когда я впервые читал Евангелие, я был до глубины души, до самых недр своего
существа потрясен, казалось: теперь, когда я это знаю, вся жизнь должна стать
иной, жить, как все живут, невозможно! И оглядываясь на свою жизнь, я с болью