так возлюбил мир, что вошел в этот мир, воплотился, так возлюбил человечество,

что стал одним из нас! Но раз Он стал одним из нас, мы должны бы быть на Него

так похожи! Должны бы всем существом стремиться, чтобы Ему не было стыдно,

больно от того, что Он нам сродни, свой. Когда в семье есть человек, которого

мы почитаем, на кого дивимся— он такой чудный, что хотелось бы

преклониться перед ним,— как мы стараемся его не осрамить перед лицом

окружающих людей! И даже не перед окружающими— мы стараемся, чтобы ему

самому не было стыдно, что мы не похожи на него, не стремимся к тому же, к чему

стремится он, и что высокий идеал, красота, смысл, которыми он живет, нам

безразличны.

Наверное, каждый из нас знает, как больно бывает, когда что-то нас глубоко

трогает, волнует и мы своему близкому другу расскажем об этом, а он пожмет

плечами, потому что ему это просто неинтересно, ему до этого дела нет,— и

переведет разговор на другую тему. Тема Христа— Его любовь к нам, любовь

Божия к нам, любовь Божия, обращенная к каждому из нас. Эта тема—

то, ради чего Он стал человеком, и ради чего Он все претерпел безмолвно, и ради

чего Он умер, говоря: Прости им, Отче, они не знают, что творят… И перед

лицом этого мы живем, как будто ничего из этого никогда не случалось, как будто

не было Воплощения, как будто и не раскрылась перед нами Божия крестная любовь.

Мы словно говорим Ему: нам это неинтересно, у нас другие заботы, свои, нас

интересует наша земная жизнь, какая она есть, мы к ней привязаны, не говори нам

о том, что она может разверзнуться и охватить и небо, и землю, и вечность и что

имя ей должно быть— «любовь». Причем любовь не такая, которая на мне или

во мне сосредоточена, а любовь просторная, способная охватить все более широкие

круги людей, событий, вещей.

И вот в течение подготовительных к Рождеству Христову недель мы читаем

евангельский рассказ о званых на пир. Прочтем его словами самого Евангелия:

Когда делаешь пир, зови нищих, увечных,