любил, теперь коснулось тление. Первое мое движение было— отвернуться и

не смотреть: отвернуться не от моей матери, но от этих темных пятен, которые

распространялись. Но потом я уловил в этом последнюю весть, в которую я должен

вглядеться, которую должен воспринять. Тело, которое было мне так дорого, скоро

распадется, и вот что моя мать говорила мне: «Если ты хочешь никогда меня не

потерять, не приходи встречаться со мной на могилу. Конечно, то, что остается

от меня земного, будет лежать там, и ты можешь почитать это место, ухаживать за

ним, но общаться отныне мы будем не через тело— наше общение в

Боге».

Я сказал об этом проповедь в приходе, и кое-кто упрекнул меня в грубости и

бесчувствии. Но я мог это сказать только по поводу смерти моей матери, я

не смог бы этого сказать при смерти чьей-нибудь еще матери, или жены, или

брата, или друга. И сейчас я это повторяю, потому что в нашем отношении к

усопшему мы должны найти равновесие между принятием реальности и уверенностью

веры, между видением тления и уверенностью в вечной жизни, между любовью к

месту, где покоятся останки любимого тела, и уверенностью, что связь, общение

продолжаются на всю вечность в Боге. Это первый аспект участия тела. Мы находим

отголоски этого горя и чувства трагичности в различных молитвах, в тропаре и

каноне, в стихирах Иоанна Дамаскина: человеческое тело, которое было призвано к

вечной жизни, убито смертностью, порожденной потерей Бога34.

Целостный человек

С другой стороны, Священное Писание, говоря о целостном человеке, в

различных местах употребляет слово «тело», или «человек», или «душа». И

действительно, между телом и душой, даже между телом и духовными переживаниями

существует неразрывная связь. Апостол Павел свидетельствует об этом, когда

говорит: вера от слышания, а слышание от слова Божия (Рим10:17).

Слово произносится, слово бывает услышано посредством тела: через уста

говорящего, уши слушающего, но слова достигают сердца, достигают ума, достигают