ним, но общаться отныне мы будем не через тело— наше общение в

Боге».

Я сказал об этом проповедь в приходе, и кое-кто упрекнул меня в грубости и

бесчувствии. Но я мог это сказать только по поводу смерти моей матери, я

не смог бы этого сказать при смерти чьей-нибудь еще матери, или жены, или

брата, или друга. И сейчас я это повторяю, потому что в нашем отношении к

усопшему мы должны найти равновесие между принятием реальности и уверенностью

веры, между видением тления и уверенностью в вечной жизни, между любовью к

месту, где покоятся останки любимого тела, и уверенностью, что связь, общение

продолжаются на всю вечность в Боге. Это первый аспект участия тела. Мы находим

отголоски этого горя и чувства трагичности в различных молитвах, в тропаре и

каноне, в стихирах Иоанна Дамаскина: человеческое тело, которое было призвано к

вечной жизни, убито смертностью, порожденной потерей Бога34.

Целостный человек

С другой стороны, Священное Писание, говоря о целостном человеке, в

различных местах употребляет слово «тело», или «человек», или «душа». И

действительно, между телом и душой, даже между телом и духовными переживаниями

существует неразрывная связь. Апостол Павел свидетельствует об этом, когда

говорит: вера от слышания, а слышание от слова Божия (Рим10:17).

Слово произносится, слово бывает услышано посредством тела: через уста

говорящего, уши слушающего, но слова достигают сердца, достигают ума, достигают

сердцевины человека так, что одно Божие слово может перевернуть жизнь человека.

Мы ведь знаем, насколько наши телесные чувства принимают участие во всем, что

происходит в нашем уме, в нашем сердце. Мать выражает всю свою любовь к

ребенку, касаясь его, лаская его,— сколько утешения можно передать

прикосновением руки, сколько любви во всех ее формах может быть выражено

посредством тела. Так что, когда мы глядим на тело усопшего, мы видим не просто

сброшенную одежду, как многие стараются убедить себя, по крайней мере на