нас— потеря и разлука, есть рождение в вечность, что она— начало, а

не конец, что смерть— величественная, священная встреча между Богом и

живой душой, обретающей полноту только в Боге.

Оживший из мертвых

Оживший из мертвых35

Мне предложили темой прекрасное, глубокое определение христианина—

«оживший из мертвых» (Рим6:13), и я попытаюсь рассмотреть в меру моих сил

некоторые его аспекты, хотя обращаюсь к вам со своим словом в колебании:

больше, чем когда-либо, мне сегодня кажется, что вам предстоит выслушать весьма

примитивные рассуждения о возвышенном.

На первый взгляд, это выражение апостола Павла как бы отсылает к Евангелию

от Иоанна (Ин11:1—44), будто прототип этого «ожившего из мертвых»—

Лазарь. Однако даже пример Лазаря, как он ни значителен, меньше этой реальности

христианина. Лазарь ожил, но он вернулся к временной жизни, вновь умер. Образ

«ожившего из мертвых», который действительно в меру христианина— это Сам

Христос, и только Он.

Я хотел бы сначала остановиться на теме смерти. О какой смерти (и,

следовательно, о каком воскресении) идет речь? Какое существо восстает из этого

опыта смерти? Что делать перед лицом смерти, чтобы ожить в том же смысле, как

ожил Христос?

Смерть можно встречать лицом к лицу мужественно, героически. Вспомните

строки Альфреда де Виньи в стихотворении «Смерть волка»:

Я думал: «Как смешны мы в нашем ослепленье!

Как слабы, хоть и мним себя венцом творенья!

Учись же, человек, величью у зверей,

Чтоб, отдавая жизнь, не сожалеть о ней».

И далее, толкуя последний брошенный ему волком взгляд:

Он как бы говорил: «Коль и в тебе есть

твердость,

Сумей взрастить в душе стоическую гордость

И стань ценою дум, и бдений, и трудов

Тем, чем с рожденья был я, вольный сын лесов.

Поверь: стенать, рыдать, молить— равно позорно.

Свой тяжкий крест неси и долго, и упорно.

Путь, что тебе судьбой назначен, протори,