любовь, которая принимает смерть, тем самым делается бессмертной, делается

сильнее смерти. Ветхий Завет нам говорит: крепка, как смерть, любовь (Песн8:6):

любовь— единственная сила, которая может сразиться со смертью и не быть

побежденной. Тогда это говорилось несколько о другом: говорилось о том, что, когда

человек умирает, оставшиеся на земле продолжают его любить той же любовью во

веки вечные, пока они живы и пока они сами не перешли в вечность.

Но здесь речь идет об ином: о том, что любовь Божественная сразилась со

смертью, приняла смерть; смерть как бы раскрылась для того, чтобы поглотить

Божественную любовь, и была этой любовью преображена. Образно— это

рассказ о сошествии Христа во ад, как Он душой Своей человеческой сошел во ад,

туда, куда всякая человеческая душа сходила с тех пор, как человек пал и как ад

широко раскрылся, чтобы уловить человека,— и оказался лицом к лицу с

Богом, с душой человеческой, пронизанной Божеством, сияющей Божеством, и мрака

не осталось в нем, и победа была одержана, и, как говорит Иоанн Златоуст в

своем Пасхальном слове, мертвый ни един во гробе234. В этом смысле— это победа любви,

это торжество любви, но это тоже говорит нам о разных других вещах. В Священном

Писании говорится о том, что Бог воскресил Христа (Кол2:12). И это очень

важное слово, мне кажется, потому что Господь Иисус Христос Свою жизнь отдал,

Свою смерть принял для нашего спасения, но это было сделано— простите за

такое выражение— «всерьез», это не было нечто кажущееся. Он принял смерть

со всеми ее последствиями, и у Него Самого как бы не было власти Себя

воскресить: Он отдал Себя на смерть для нашего спасения, и Бог в ответ на Его

крестную любовь Его вызвал обратно к жизни, соединил душу Христову с телом

Христовым и явил Его миру воскресшим Христом.

Но это говорит нам нечто и о человеке. Чаще говорится о вере в Бога, но

Евангелие все пронизано верой в человека.

Это очень нам важно помнить, потому что если мы не верим в человека, то мы

ничего на земле построить не можем. Если человек для нас— мразь, если