Отца.

Вот о чем нам говорит Воскресение: без Воскресения Христос телом лежал бы во

гробе, душой был бы пленником ада. Воскресением Он воссел одесную Бога и Отца,

и туда Он призывает нас поднять взор для того, чтобы видеть, что такое человек,

каково наше величие, к чему мы призваны. Вот о чем, в конечном итоге, нам говорит

воплощение, жизнь, Страстная неделя, крест, живоносный гроб, сошествие во ад и

Воскресение Христово: о человеке, о том, что человек значит для Бога и

как потенциально велик человек. Это нас призывает к тому, чтобы вырасти трудом,

подвигом или, вернее, открытостью Богу в такую меру, чтобы град человеческий

постепенно вырос в меру Града Божия, то есть стал так глубок, так широк,

так возвышен и так свят, что первым гражданином этого Града мог бы быть Иисус

из Назарета, Сын Божий, ставший Сыном Человеческим. Вот это наше призвание,

это— цель мироздания, это— надежда наша.

Эволюция образа Отца и христианская вера

Эволюция образа Отца и христианская вера235

Один из отцов Церкви говорит, что понятие Отец больше и значительнее,

чем понятие Бог: Бог означает отдаленность и различение, Отец же,

напротив,— отношение, подобие, связь и даже соприсущность.

Если мы говорим о Боге как об Отце, то видим в Нем источник и причину нашего

бытия. Он обладает творческой энергией и обладает как властью, так и

авторитетом, силой убеждения, у Него— вся глубина бытия, и это бытие Он

нам передает. В этом смысле Он одновременно источник и цель. Это важно, потому

что мы привыкли думать об Отце только как об источнике, говорим ли мы о

физическом, о духовном отце или о Боге Отце. Эсхатологически говоря, Он есть Альфа

и Омега, начало и завершение (напр., Откр1:8). В этом смысле Бог—

это то, чем мы потенциально являемся, но чем мы, однако, только еще должны

стать. Во Христе актуализованы, осуществлены бытие Отца и Его собственное

бытие.

Все люди призваны к тому, чтобы быть такими, как Христос, то есть

соединенными с Богом так, чтобы Он действительно, а не только аллегорически

стал нашим Отцом. Святой Ириней Лионский пишет: если мы действительно являемся

телом Христовым, то придет время в завершении времен, когда мы в Единородном

Сыне станем единородным сыном. В нашем единстве из общества отдельных

человеческих личностей мы станем единой человеческой личностью, человеком. В

другом месте он говорит, что Божии слава и прославление— человек,