Он им дал эту молитву. Но Христос— единственный, Кто мог назвать Бога

Отцом, никто другой не может этого сделать. Мы можем называть Его Творцом, мы

можем называть Его Промыслителем, можем многими другими словами

охарактеризовать наше взаимное отношение, но Отцом в полном смысле Бог

является только для Христа. Как же мы можем называть Бога Отцом? Только при

условии, что мы так соединены со Христом верой, жизнью, любовью, всем существом

нашим, что стали Его родными братьями и сестрами. Сам Христос употребляет эти

слова. После Своего Воскресения, когда Он посылает жен-мироносиц к Своим

ученикам, Он говорит: пойдите к братии Моей (Ин20:17).

Это слово «братья» для нас, конечно, большей частью собирательное слово о

близких людях, но тут, может быть, есть что-то гораздо более глубокое,

значительное. Через свою веру, через то, что они были готовы все отдать для

Него, включая свою жизнь, ученики Христа стали Ему родными братьями.

Если хотите образ, Христос нам дает этот образ: Я лоза, а вы ветки (Ин15:5).

Он лоза, и мы можем быть приобщенными к этой лозе, как ветки. Самостоятельности

в этом отношении у нас не может быть. Есть у апостола Павла место, где он

говорит именно о том, что мы соединены со Христом, как умирающая веточка может

быть соединена с живым стволом (Рим11:17—24). И образ этот такой

трагический и замечательный. Подумайте: стоит живое дерево, дерево полное

жизни, в котором нет никакой доли порчи или смерти, и тут же растет какой-то

кустик, который живет только тем, что из богатой или бедной земли он может

собрать сколько-то жизненных соков. Приходит садовник и видит, что этот кустик

может только умереть— рано или поздно, но он не выживет. И он делает

нечто страшное: он отрезает ветку. Ветка, отрезанная от той временной,

ускользающей жизни, которой она пользовалась, будучи укоренена в землю,

чувствует, что из нее бежит даже эта жизнь, что это конец. Но садовник подходит

к стволу живоносного дерева, тем же ножом врезается в дерево и соединяет две

раны: рану, которую он нанес дереву, и рану, которую он нанес этой малой ветке,