говорят и не находят общего языка, один не понимает, о чем идет речь, когда

другой говорит о самом сокровенном, то, конечно, нет встречи. Ведь встреча

бывает между людьми только тогда, когда между ними устанавливается какая-то

связь. И первый вопрос встает такой: что мне мешает войти в какой-то контакт с

человеком, с которым я просто нахожусь? Даже не обязательно с человеком,

который мне специально интересен или дорог, а просто с человеком? Это

очень важный момент. Отдаем ли мы себе отчет в том, что всякий человек,

встречный-поперечный, является человеком, что Бог его призвал к бытию,

что он Богу значителен и дорог, что для него Бог отдал Свою жизнь, так же как

Он отдал Свою жизнь за каждого из нас?

Есть рассказ в житии одного святого, как строгий и благочестивый священник

молился о том, чтобы Бог наказал грешников. И Христос ему явился и сказал: не

молись так— Я умер за грешников. Так ли мы относимся к человеку?

Конечно, нет. Мы проходим мимо большинства людей, мы их не замечаем или

замечаем с какой-нибудь стороны, которая нам либо неинтересна, либо смешна,

либо опасна: он нам мешает, на нашем пути находится. Но видим ли мы в каждом

человека, которого Христос так возлюбил, что умер за него, не за нас только и

не за любимых нами, а за этого человека, каков бы он ни был, который нам чужд или

противен, отвратителен?

Что же сделать для того, чтобы возможно было установить связь между людьми,

начиная с тех, которые нам близки и дороги? Я сейчас не говорю о громадных

подвигах, но о том, как мы проходим мимо друг друга. Одна из причин, как мне кажется,

почему мы не умеем встретить человека, заключается в том, что мы или так заняты

собой, что не замечаем человека, или что каждый человек для нас представляет в

какой-то мере задачу или угрозу. Когда я был мальчиком, в трудных

обстоятельствах жизни ранней эмиграции, я переживал людей как опасность. Мне

казалось, что весь мир— это джунгли, населенные дикими зверьми, которые

все готовы меня растерзать, и единственная возможность прожить в этих