городе лаборатория, которая изучала неуловимые человеческим ухом звуки. И

вдруг, когда она стала производить эти звуки, большие здания вокруг пошли

трещинами и заколебались, стали качаться. Никто этих звуков слышать не мог,

никто не мог их воспринимать, но в них была такая непостижимая сила, что они

могли разрушить здания. Поэтому речь идет не о том, был ли звук громогласный.

Речь о том, что Бог сказал: приди, ответь на Мою любовь, родись из ничего! Я

тебя жду, отзовись, приди! И от этого призыва Божия начали появляться небо и

земля.

Один английский писатель говорит о том, что, когда прозвучало это, может

быть, неслышное слово, все задрожало, и от звука родился свет, и свет начал

разбиваться на краски, и цвета начали сгущаться и превращаться в материю. Он

описывает картину, написанную несуществовавшим художником. Льется на полотно

свет, но он льется ниоткуда, не из одного угла картины, а непостижимым каким-то

образом льется везде, вся картина осияна светом. И этот свет превращается в

цвета радуги, а за ними еще— в те цвета, которые нам неуловимы, и эти

цвета сгущаются, как я только что говорил, и вдруг созерцающий картину видит,

что эти цвета превратились в бревно, бревно— в дерево, дерево расцвело, и

начался целый мир сотворенного.

Мы не знаем, как совершилось творение, но такое представление, мне кажется,

нам дает какой-то доступ. Да, Божия любовь излилась зовом, этот зов стал

светом. Мы знаем из Священного Писания, что Христос является не только Словом,

но что Он есть Свет, просвещающий всякого человека грядущего в мир

(Ин1:9), и просвещающий все, пронизывающий все. И создается мир.

В начале книги Бытия нам говорится, что мир был хаосом (Быт1:2)274. Когда мы говорим о хаосе в нашем

современном, страшном порой мире, мы думаем о разрухе, о разбитом бомбами

Дрездене, о том, что совершается, когда происходит извержение вулкана, и так

далее. Но не в этом сущность хаоса. Хаос— не разрушение той гармонии,

которая уже существует; изначально хаос был совокупностью еще не раскрывшихся