которые тогда ушли всецело в вещественность этого мира и, как сказано, стали

плотью (Быт6:3), уже не телесностью, а плотью. И Господь сократил дни

жизни человека. Как это страшно! Но и тут мы можем не терять надежду, потому

что пути Господни неисповедимы, и мы можем видеть, что Бог, Который создал все

и вся, для того чтобы жизнь жительствовала283, чтобы жизнь Божественная пронизала

все, не оставил человека. Но мы должны понять, что если мы не приобщаемся через

наш дух, через нашу душевность к Богу, то не можем нашу плоть обновить так,

чтобы она стала телом.

Взгляните на жития святых, вспомните видение Мотовилова. Он видел святого

Серафима во славе, когда тот всем своим телесным существом засиял перед ним, и

Мотовилов не мог на него смотреть, потому что ломило глаза. И преподобный

Серафим сказал: «Ты не мог бы меня таким видеть, если бы сам в это мгновение не

был таким». Это то, что мы видим также на горе Преображения, о чем я уже

говорил: как Христос вдруг весь засиял Божественным светом всей плотью Своей

непорочной, совершенной, неоскверненной. Но и одежда Его засияла. Свет лился на

все, что окружало Его, эти лучи пронизывали и камни, и утесы, и растения, и из

глубин, из недр каждого вещественного предмета, которого касался этот свет,

засиявал вечный Божественный свет (Мк9:2—3). Потому что вещество этого

мира не пало— пал человек, и мы осквернили и оскверняем этот мир,

и от нас зависит, нам поручено под руководством Христа стать водителями,

наставниками этого мира обратно в райское состояние. Но для этого человек

должен сам вернуться к Богу, приобщиться к Нему так, как святые приобщались.

Мы уже говорили о рождении Евы от Адама, о том, как всецелый человек как бы

разделился на два лица и оба эти лица увидели друг в друге ту совершенную

красоту, хотя бы изначальную, к которой были призваны. Но после того как

человек отпал от Бога, не отрекся от Него, а просто заблудился, они перестали

видеть друг друга такими, какими каждый видел себя и другого. По словам святого

Мефодия Патарского, они глядели друг на друга и говорили: это alter ego, это