отчей и ответной ликующей, хоть покаянной его сыновней любви.

Это образ того, что случается, когда веточка, о которой я говорил,

соединяется с животворным древом. Так и мы соединены. В нас нет своей жизни, мы

вымираем, если не укореняемся, не соединяемся с Богом. Мы умираем, если,

подобно блудному сыну, уходим и живем распутно, и вдруг обнаруживаем, что

ничего у нас нет, ничего и никого. Но мы можем вернуться к Отцу, который для

нас остался Отцом, как вначале, так и навсегда.

И когда мы говорим о браке в Церкви, мы говорим о том, что Христос

соединяется со всей Своей тварью именно так, неразлучно, и Его святость

переливается в нас, если только мы не отрекаемся от нее и от Него. Да, мы

грешим, но мы можем каяться, путь открыт, как для блудного сына. Мы можем

вернуться с криком покаяния и снова делаемся детьми, братьями и сестрами

Христа, сынами и дочерьми Его— и поэтому и нашего— Небесного Отца.

И об этом нам надо думать каждый раз, когда мы говорим Молитву Господню и

произносим: Отче наш… Это не общие слова. Он не потому Отец, что Он нас

сотворил и тем самым— источник нашего существования. Он наш Отец, потому

что мы— братья и сестры Христа, потому что Он нас принимает как Своих

братьев и сестер, несмотря на нашу греховность, приобщая нас Своей чистоте и святости,

если только мы от них не отрекаемся. Мы можем каяться, мы можем вернуться, мы

можем стать вновь Его братьями и сестрами и детьми Отчими. И мне кажется, что

это так для нас важно помнить!

И когда мы говорим о христианском браке, мы говорим о браке, который совершается,

увы, в падшем мире. Полноты того, что было в раю между Адамом и Евой, в нем

нет, но если мы действительно ищем этого единства, устремлены к нему, сила

благодати Божией может нам помочь вырасти в полную меру. Но для этого нам надо

превосходить всю греховность, которая в нас есть. Христос Свою жизнь отдал для

Церкви, муж свою жизнь должен отдать для жены. Церковь приняла Христа, отдала

себя Ему с готовностью стать чужой всему миру— вспомните раннюю Церковь