личность. Но после падения этой полноты уже не стало. Не буду повторяться,

скажу только, что после падения осталась любовь на свете. Эта любовь не

давала распадаться человеческому обществу, она могла быть почти такая же дивная

и светлая, как любовь, которая соединяла в свое время Адама и Еву, когда они,

глядя друг на друга, видели себя во славе Божией, в красоте неописуемой.

Но есть и другие формы любви, которые мы не должны забывать никогда. Между

ними— дружба, соединяющая двух людей, которые друг во друге видят

неповторимую личность, единственного человека, с кем можно связаться таким

отношением. Вы спросите: почему тогда не брак? Брак возможен только между

людьми разного пола, а дружба может охватить людей одного пола, их соединить

неописуемым образом. И это мы видим и в житиях святых, и в жизни грешников,

самых обыкновенных людей, и в язычестве, и в Ветхом Завете. Эта любовь-дружба

может быть не такая разительная, не такая поражающая своей силой, как любовь,

которая открылась нам в Боге, открылась в сотворении Адама и Евы и их первой

встрече, но она существует. Если вы прочтете Ветхий Завет, вы увидите, что

некоторые лица в Ветхом Завете нам являют именно такую славу (напр.,

1Цар18—23). По этой же линии можно вспомнить Руфь, как она говорит

Ноемини, матери своего умершего мужа, что ее не оставит: народ твой будет

моим народом, и твой Бог— моим Богом (Руфь1:16). Можно привести

и другие примеры.

Но мы видим подобные рассказы и в язычестве. В Древней Греции был рассказ о

Филемоне и Бавкиде287. Они

нам описываются после долгой жизни в браке как очень-очень ветхие люди, которые

сияют любовью, но любовью без страсти, любовью, которая не ищет своего,

любовью, которая себя отдает и другого принимает без остатка, любовью, для

которой другой человек есть сияние жизни и радость.

Кто-то из древних писателей говорил, что любовь как будто очень хрупкая

вещь. Есть другие силы на свете, которые кажутся мощными; любовь мощной назвать