Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
Леонида Успенского. Хотя у обоих опыт того же православия, той же Церкви, того
же Бога, но вместе с этим опыт отражается в их личности, и каждый из них его
выражает по-своему. «По-своему» не значит— фантастически, а на глубине и
в особенности единственности того, как он сам этот образ видит. И мы можем,
вглядываясь в икону того или другого иконописца, начать понимать и самого
художника. То же самое относится и к нашему познанию о Боге. Когда мы
вглядываемся в мир, который Богом создан, мы погружаемся не в мир, чуждый Богу,
мы погружаемся в мир, который несет в себе отпечаток Божией премудрости, Божией
славы и, вглядываясь в этот мир, можем познавать Бога. Правда, не так
непосредственно, не с такой прямотой, как святые Его познают в молитве или в
опыте, но этот мир нам открывает, а не закрывает Самого Бога.
Теперь: перед лицом нашего мира, перед лицом падшего мира, перед лицом мира,
в котором действует благодать Божия, мира, в который вошел Христос Воплощением
и в котором умер на кресте, и воскрес, перед этим миром, где действует Святой
Дух с первого мгновения его сотворения, встают перед человеком вопросы, запросы
его ума, и отчасти даются ответы, которые происходят, как я сказал, из глубин
его существа, из его нутра и отчасти из его способности думать на основании
того, что нам открыто Самим Богом. И тут играет громадную роль наше понимание
Священного Писания.
Библейские книги написаны людьми разных эпох. Когда вы читаете произведения
разных пророков, разные книги Ветхого и Нового Завета, вы видите, что язык
менялся. Те же слова значили не одно и то же в разные эпохи; и наоборот, разные
слова порой говорят об одном. И приходится, с одной стороны, вдумываться в
слова, вглядываться в них, пробовать уйти в глубины, из которых они вышли, и с
другой стороны, обращаться в глубины собственного сердца. Если взять Ветхий
Завет, иногда слова очень менялись. А когда они переходили в переводы, то порой
невозможно узнать тот же отрывок на разных языках.
Но и в целом язык падшего мира, который мы употребляем, потому что